Новый Мир ( № 6 2004)

Когда я рассказала о том, что меня затрудняет, мой новый знакомый спросил: “А вообще-то вы изучали дифференциальное и интегральное исчисление?” Оказалось, что задача была поставлена мною вполне корректно, хотя я и слов-то таких не знала. И тут мне несказанно, невероятно повезло. Володя (впоследствии профессор В. М. Золотарев, известный специалист по теории вероятности и главный редактор соответствующего научного журнала) оказался замечательным педагогом. Именно он понял, что моя сильная сторона — это дедуктивное мышление, а потому мне легче всего давалась как раз самая абстрактная математика. В результате, занимаясь моей задачей, он заодно прочитал мне основы топологии, теории множеств, кое-что из теории групп и т. п. Через полгода он высказался примерно так: “Откуда вы взяли, что не способны к математике? На мехмате вы были бы нормальной девочкой с твердой тройкой” (это хорошая оценка для тогдашней рядовой студентки мехмата).

Но кому в школе было дело до особенностей моего мышления? Тем более, что я была лучшей ученицей в классе...

Теперь во всех семьях, где воспитанию детей уделяется внимание, их много чему учат с малолетства. Разве вы рассчитываете на то, что в обычной школе ваш ребенок действительно выучит иностранный язык? Или научится рисовать и чертить? О музыке и говорить не приходится. Просто тех, кто учит наших детей английскому или музыке, мы не называем репетиторами — вплоть до момента, когда впереди не замаячат экзамены.

А кстати, почему вы так уверены, что ребенка важнее учить именно иностранному языку, а не, например, арифметике? Вот вы водите ребенка в предшкольную группу детского сада, — кстати сказать, нередко за деньги, рассчитывая на то, что в платном учреждении его лучше научат. Но через год выясняется, что ваш первоклассник не может сделать уроки без помощи родителей! И таких детей — большинство.

Но что тут удивительного? Ведь одно дело — слушаться Марь Иванну, которая велит писать, что 6 + 2 = 8, и совершенно иное — действительно понимать, какие операции стоят за этой немудреной записью. Ведь только поняв суть операции сложения, ребенок может действительно усвоить, что 6 + 2 — это то же самое, что 2 + 6. Но именно этому и не учат — притом нигде .

 

3. Репетитор для дошкольника

Весьма смышленый шестилетний Миша довольно ловко пользуется калькулятором и знает, что буквы придуманы, чтобы “писать слова”. Если ему разрешить сесть за компьютер, то я уверена, что писать он быстро научится. Но кто ему объяснит, что между буквой и звуком нет взаимнооднозначного соответствия и поэтому звуков в слове может быть больше, чем букв (елка), но также и меньше, чем букв (соль)?

Более двадцати лет назад в каждом московском районе был Дом или даже Дворец пионеров, а в нем — кружки и студии (разумеется, бесплатные). Детских книг выходило не так уж много, зато детские библиотеки были доступны всем школьникам. Однако устроить маленького ребенка в пристойный детский сад было очень трудно.

Тогда же несколько моих знакомых семей, живших по соседству в отдаленном районе, где еще не было метро, вскладчину пригласили к своим детям четырех — шести лет трех педагогов — по музыке, по рисованию и по французскому языку. Впрочем, так эти “предметы” можно было назвать достаточно условно, ибо содержание занятий было для того времени не вполне обычным.

На “музыке” детей учили не столько играть, сколько слушать музыку, понимать, как она “устроена”, разбираться в музыкальных жанрах и немного — в инструментах, а также двигаться под музыку. Рисование включало в себя всевозможные “художества”, но не предполагало использование собственно карандаша и пера, поскольку это, как известно, требует владения тонкой моторикой. Фломастеры еще были редкостью, зато можно было рисовать цветными мелками и акварелью, лепить, вырезать, клеить, а также делать кукол для собственного кукольного театра и декорации для него же.

Занятия французским языком через каждые три месяца завершались устройством спектакля, что всякий раз требовало самоотверженных усилий родителей для обеспечения костюмов и реквизита. Однако жизнь показала, что некоторые основы знания структуры языка были заложены у детей именно тогда.

Отмечу, что во всех трех семьях, чьи дети регулярно посещали эти занятия, родители были высокообразованными, но крайне занятыми людьми, так что выдерживать график поочередных дежурств на уроках было не так-то просто, не говоря уже о том, что всякий раз приходилось ликвидировать неизбежные последствия нормальной детской активности — действие-то разыгрывалось в типовой трехкомнатной квартире.

Не стану утверждать, что неординарные успехи, достигнутые этими детьми впоследствии, непосредственно определяются описанными выше занятиями. Несомненно тем не менее, что именно тогда они, во-первых, научились учиться; во-вторых, освоили сам тип социального взаимодействия с педагогом. Во всяком случае, результат сложения 6 + 2 перестал зависеть от того, что сказала Марь Иванна. А это очень важно.