Новый Мир ( № 11 2004)

— А?

— Людей, говорю, время от времени прибирать. А если б не смерть?.. Да кто ж иначе приберет их, бедных?

Петр Петрович осердился:

— Философствуешь, старая карга.

Привыкла хоронить людишек... Великая уборщица! А мы ничто. Мы все для нее — только пыль, мусор!

Старуха, наконец, тоже была одета, и Петр Петрович решительно изгнал ее. Это было проще, чем объясняться… Подгоняя пинками.

— Давай, давай, труженица!

Не до бесед…

Он открыл окна, чтобы и дух ее выветрить.

К ночи старикан уже вскрикивал!.. Вспоминал Аню… Ее тихую постель. (И тот первый лунный приход к ней. С ошеломляющей удачей.) Луна и сейчас его звала. Вот ведь ласковая!.. Не раздумывай, мол!

Но мучила головная боль.

— М-мать ее! — поскрипывал Петр Петрович зубами. И приговаривал самому себе: — Сейчас дашь дуба, старый дурак!

И заставлял себя:

— Иди, иди к столу… Прими полтаблетки. Давление не шуточки. Или целиком всю таблетку… Не вскрывать же вену, струйкой в блюдце!

Затылок ломило знакомой свирепой болью.

Проглотив полтаблетки, Петр Петрович вышел в ночь. И очень скоро ноги привели его все туда же — к Ане. На автопилоте. К пустой даче… Там он и остановился, возле их запертой калитки — с полупудовым (знак отъезда), амбарным замком.

Стоял под луной. Словно бы отыскав родное место… Времени у старого Алабина было теперь много. Хоть вечность… А зудящее сердце ему ненужно екало — пора?.. пора?

Петр Петрович огляделся: вокруг никого… На ночной дороге тоже пусто и тихо.

Он всматривался в штакетины, пробуя глазом ... Была, была здесь (со стороны проулка) одна такая!.. Найдя подвижную штакетину, легко ее откачнул и просунулся внутрь худым телом. И он уже в саду.

Заперт дом. Руки его дрожали... Скрепку в кармане Петр Петрович отыскал, но верандную дверь открыл еле-еле. (Так ослабел?..)

Внутри совсем тихо, пустовато… Прибрано. Но здесь все дышало Аней. Все болело Аней… Петр Петрович искал перевязочные дела... Он стукался о чужие углы. Спотыкался.

Спирт (обработать края раны) убран в шкаф. Вот он… Бинтов не видно... Но Петр Петрович нашел их. (Недалеко убрали...) Перевязался он сам. Не так уж оно сложно. Одной рукой наматывал, а свободный кончик бинта удерживал зубами.

Перевязавшись, Петр Петрович приободрился. Стягивание раны… Свежесть бинта… Это его врачевала Анина тень. Несомненно! Не уехала ее тень ни на какой юг. Тень ради него осталась здесь — в дачных стенах.

Но так уж бывает, что у мучающихся мужчин благодарность одной женщине (ее тени) как раз и торопит их к другой. Старый Алабин ни на миг не забыл Аню. Он мог бы поклясться! (Он лишь чуть задернул, зашторил ее в памяти.)

В сущности, сама калитка поманила его к себе. Залитая лунным светом… Верочка Цаплина, с ней