велеть отвезти куда-нибудь только самого себя (разумеется, с сопровождающими лицами). Рассказывали душераздирающие истории о престарелых академиках, вынужденных часами сидеть в автомобиле, пока их молодые жены посещали модные магазины.
14 Мне довелось быть свидетелем того, как народный артист СССР В. М. Зельдин перед началом спектакля вышел сквозь щель в занавесе на авансцену Центрального театра Советской Армии и торжественно произнес: “Сегодня у нас большое событие: мы даем сотый спектакль пьесы Алексея Николаевича Толстого „Смерть Иоанна Грозного””.
15 Участники, а тем более организаторы конференции были людьми терминологически грамотными, а потому использовали термин
16 Рассказывают, что Калигула приказал снять голову у статуи Зевса Олимпийского и вместо нее прикрепить изображение своей (Соколов Г. И. Искусство Древнего Рима. М., 1971, стр. 139). В. И. Ленин, надо отдать ему должное, не приказывал воздвигать статуи себе, это сделали продолжатели его дела, отчасти следуя при этом Калигуле: как сообщает газета “Известия” от 20 ноября 2003 года на стр. 12, в Рыбинске памятник царю-освободителю Александру II был сброшен в Волгу, а “на старом гранитном постаменте, изготовленном под Александра, сейчас стоит Ленин”.
17 Газета “Русский курьер” от 19 ноября 2003 года, стр. 12: “Жители города Симбирска <…> довольно справедливо считают букву „ё” своей и даже поставили ей памятник. (Сын симбирского помещика Н. М. Карамзин — один из первых адептов этой буквы. —
Несчастный случай для одинокой домохозяйки
От автора
Вообще-то я люблю детектив и совсем не считаю его низким жанром. Какой уж там низкий жанр, если есть Честертон и Конан Дойль. Как и любой ценитель жанра, я имею свои пристрастия, и наоборот. Из классиков почему-то не люблю Сименона и Агату Кристи, зато с огромным удовольствием прочел все недавно переведенные романы ван Гулика. Ненавижу Чейза, но если кто-то заподозрит меня в снобизме или, не дай Бог, интеллектуализме, гневно отвечу: “Нет!” Разве снобы любят Дэшила Хэммета или Рекса Стаута, а я вот люблю. Я, конечно, читал Умберто Эко, но понравилось только “Имя розы”, да и то в том самом первом, сокращенном переводе. А вот несколькими детективами Дюрренматта восхищаюсь и готов даже перечитывать (чего, впрочем, не делаю из-за лености).
Из нынешних авторов особенно ценю Ле Карре, хотя иногда засыпаю после трех-четырех страниц сверхпрофессионального описания размышлений сверхпрофессионалов. Очень люблю читать Даниэля Пеннака и из наших — Акунина и Юзефовича. Да, и не забыть сказать: терпеть не могу Дэна Брауна с его недовинченными кодами и Артуро Переса-Реверте с шахматными этюдами. А вы говорите: “Интеллектуал!”
Зачем я это все наговорил, ведь к дальнейшему это не имеет никакого отношения?
Ну, во-первых, чтобы вы знали, с кем имеете дело, — не с каким-то там сухим исследователем некоего мифического жанра, а с живым человеком, который любит то и не любит это, а почему, черт его знает.
Во-вторых, чтобы стало понятно мое раздражение. Не нравилось мне, когда разные писатели (среди них попадались, кстати, и хорошие, и плохие) с явным пренебрежением высказывались о популярности, а главным образом — тиражах женских детективов. При этом называлось несколько имен, иногда как бы и со строчной буквы, мол, пишут там всякие маринины, донцовы и дашковы, мы их, естественно, не читаем, но ведь ерунда какая-то, а не литература, а поди ж ты, тиражи какие, а вот мы, крупные и прочие писатели земли русской, практически оказываемся никому не нужны. В этих словах мне чувствовались некоторая озлобленность и зависть, а главное — лицемерие, потому что многие из презиравших детективы все чаще обращались к ним как писатели и — о, ужас — никакой популярностью при этом не пользовались.
Из всех поминаемых женщин — авторов детективных романов я к тому времени читал только Александру Маринину и не то чтобы любил ее, но относился с уважением. Несколько ее романов я прочел с удовольствием, да и образ Насти Каменской, эдакого синего чулка советской милиции, был вполне
