старый год истек в объеме стаканба.
Обежит меня опасливый прохожий,
снег идет — и тот со мной настороже.
Строить козни самому себе и рожи
мне бы лучше у себя на этаже.
Да и то сказать, прекрасная картина
распахнулась — на ларечный водопой
тупорылая какая-то скотина
по моей куртине топает толпой.
Переломаны сиреней ноги-руки.
Что глаза мои? Мне некуда их деть.
Мы плохого впечатленья друг о друге,
нам бы лучше друг на друга не глядеть.
Кто не знает, что такое новогодье
на Руси, ликующей до февраля!
Лишь бездомная собака о погоде
размышляет, проницательно скуля.
Приближаются крещенские морозы,
и текут с небес, текут собачьи слезы,
образуя зубовидный сталактит,
под которым жить и гибнуть предстоит.
Стишь
Хмель полыни, степная настойка,
черный доктор — скворчиная рать
в тишине, усеченной настолько,
что и тишью ее не назвать.
Мужика с топором и дрекольем
заслоняет гривастый хребет.
Называется Танковым полем
государство, которого нет.
Проскочили его, просвистали,
намотали на грохот колес.
