Стась Красовицкий.
Да с детских лет и многажды.
Недаром,
кто под бомбежкой побывал,
тому все бьет по темечку подвал:
и в подсознанье, и под Краснодаром.
Хотя Люфтваффе в цель и не попал,
ты все живешь кадавром.
А это вот — за что тогда?
За то, что
ты с однокурсницей, едва
смеркалось, шел Сталиногорском-2,
и — в бок тебе бандитская заточка
(гуляла круто местная братва), —
ты в печень мечен был, почти что точно.
Почти, да не совсем.
И, вероятно,
то — хлястик, соскользнувши, спас.
Но просыпался ты потом 100 раз
в поту от этих вариантов:
останешься — убьют, сбежишь — ты трус и мразь.
Хоть посадили их тогда? Навряд ли.
А то вдруг за звонком звонок.
В запале
— Ты жив! — за свой вдруг в кои веки счет
Рейн любопытствует меня “почившего” насчет,
как “голоса” передавали.
...А то: ты — я. Однофамилец, тезка,
ну, Дима Бобышев на службе у Шойгу.
Чеченцы — люди. Брату, не врагу
постелят мягко, спится жестко.
Попался в рабство. Скручен был в дугу.
