Чекусов кивает, дескать, да, сейчас, не спеши, всему свое время, неторопливо наполняет лениво текущим черным дегтярным вонючим бальзамом рюмки.
— Ну-ка проверим, что это означает, когда говорят: бальзам на душу.
Зимборов крутит головой, кривится, выпив:
— Га-а-дст...
— А по-моему, чудесная, душистая штука, — возражает Чекусов, передергиваясь.
Зимборов исподлобья наблюдает за Чекусовым. Тот, взглянув на Зимборова, решительно встает, снова идет в угол, роется там и приносит что-то в футляре.
— Что это?.. Подзорная труба?
Чекусов кивает, оглаживая усы. Извлекает из футляра трубу, наводит ее на спецстол, потом на Зимборова, на окно.
— Не хочешь посмотреть?
— Нет.
— Можно увидеть кратеры на Луне, — замечает Чекусов. — Или как девушка в доме напротив зашивает дырку на чулке.
Зимборов насупливается.
— Эту вещь надо Севе подарить... было... несколько лет назад, — бурчит он.
— А тебе не нужна? — быстро и как бы мимоходом спрашивает Чекусов.
— Нет, — резко отвечает Зимборов. — Я пришел за другим.
— Знаю, — соглашается Чекусов и прячет трубу, снова что-то ищет среди ящичков, железок, проволоки — и вынимает коробку. — Посмотри, — просит он.
Зимборов брезгливо глядит на увесистый блестящий металлический цилиндр с крышкой, зажимами, похожий на какой-то снаряд для физических опытов.
— Что это еще?
— Пошли!
В кухне на внутренней стороне двери висит пыльная форма десантника, Охлопков смотрит на птицу, вырезанную из нержавейки.
— Ты прыгал? — спрашивает Охлопков.
Чекусов небрежно кивает, заполняя цилиндр водой, зажигает газ, крепко завинчивает зажимы и водружает цилиндр на огонь.
— Ну и как?
— Ах да, — вспоминает Чекусов, не отвечая на вопрос, достает из коробки трубочку, ввинчивает ее в цилиндр. — Так. Засекаем время.
Через минуту в снаряде угрожающе засвистело. Зимборов с Охлопковым попятились.
— Оп-па!
Чекусов подставляет под трубочку кружку, ослабляет зажимы, из снаряда ударяет кипящая струя. Чекусов торжествующе оглядывает лица зрителей и объясняет, что это суперскоростная кофеварка, кофе, к сожалению, нет, но можно заварить какао, если кто любит.
— Меня от него в пионерском лагере рвало, — говорит Охлопков.
Зимборов ничего не говорит, молчит, полный самых мрачных подозрений, что нужную вещь он
