“Сегодняшнее время не безнравственней любого другого. Возьмите самые популярные образцы массовой культуры. <…> Скажу больше: Д. Корецкий — это Лев Толстой 90-х, а А. Кивинов — это наш современный Чехов. Я не удивлюсь, если они не попадут в историю отечественной литературы, ибо не ходят на писательские тусовки. Но именно они адекватно описали эпоху. По качеству текстов Дарья Донцова, может, и уступает более именитым авторам, но в ее произведениях есть нечто такое, что важно современным читателям, благодаря чему тиражи ее исчисляются миллионами. А сериал по книжкам Марининой я даже показывал жене с терапевтической целью, когда от жизни в Москве в голове у нее несколько сместились приоритеты. Эффект необыкновенный!” — пишет художник Александр Шабуров, участник и главный идеолог художественной группы “Синие носы”, “которых можно считать продолжателями российского акционизма середины 90-х (Олег Кулик, Александр Бренер)”. Он же: “<… > после Б. Акунина уже нельзя писать „в стол”. Если тебе есть что сказать, умей завладеть вниманием”.
Ежи Помяновский. Неустаревшая тема. — “Новая Польша”, Варшава, 2004, № 11.
“Статья Чеслава Милоша о Мандельштаме („Газета выборча”, 1996, 23 — 24 ноября), его поэтическом величии и человеческой слабости обладает тем достоинством, что заставляет задуматься над двумя немаловажными вопросами. Первый связан с оценкой поведения русских писателей в период террора. Невозможно согласиться с осуждением их всех одним махом, и трудно понять, как Милош, поэт, которому я не вижу равных, а сверх того мыслитель без иллюзий, соглашается применять повседневные нравственные нормы к поступкам людей, поставленных в нечеловеческие обстоятельства, под натиск смертельного гнета…” Впервые напечатано: “Газета выборча”, 1996, 30 ноября — 1 декабря.
Евгений Попов. “Опера нищих”. Документальная проза. — “Вестник Европы”, 2004, № 12 <http://magazines.russ.ru/vestnik>.
“Мне тут недавно повезло, и я наконец-то лично увидел живых марксистов, получив приглашение на их „круглый стол” под названием „Шестидесятники — последнее поколение русской интеллигенции”. Обстановка была самая романтическая — маленький зал, комфортабельное подполье, у входа малый торчал в пятнистом камуфляже. <…> Все бы ничего, я ведь писатель, жизнь изучаю, но тут сменивший оратора Борис С., считающий, будто тоталитаризм был лишь во времена Сталина, а не тогда, когда он защитил свою марксистскую диссертацию, вдруг вторгся на мою территорию и заявил, что писатели перестали писать. Как это так? А я что сейчас, по-вашему, делаю? <…>”
Следует уточнить, что название документального цикла относится не к марксистам.
Александр Проханов. “Я хотел бы воздвигнуть храм”. Беседу вел Савва Ямщиков. — “Завтра”, 2005, № 4.
“И сегодня у русских людей и в нашем патриотическом движении — есть молельщики, филологи, ревнители и знатоки прошлого… <…> Но мало русских людей, которые овладели банковским делом, законами финансового движения, оборотом финансов в мире, пониманием законов этой страшной, нарождающейся или народившейся цивилизации; мало русских людей понимает, как устроена новая глобальная информационная политика. Русский патриотизм сегодня прочно угнездился в храме, в мече и в образе Минина и Пожарского. И мне хочется, чтобы русский патриотизм переместился в русское оружие, в перехватчики и самолеты четвертого поколения, которые нам не дают развернуть, в новые системы слежения за вражескими ракетами, чтобы русская разведка, как она поступила с Яндарбиевым в Катаре, так и поступала со всеми врагами России на всех континентах, не церемонясь. <…> Я себя считаю модернистом. И постоянно рискую. В последнее время я потерял поддержку и симпатии многих близких и дорогих мне людей, которые в моих исканиях, в моих романах вдруг не находят то, что они во мне прежде ценили. <…> Готов ли ты умереть за Россию — или ты готов выпить чарку водки за Россию. Давайте, — слышу я на протяжении пятнадцати лет, — выпьем за Россию! И вот — наливают водки и начинают булькать этой восхитительной влагой — и пьют за Россию уже пятнадцать лет. А России почти уже не осталось”.
Cм. также: “Посреди всех этих портретов [на фотовыставке газеты „Коммерсантъ”] я вдруг обнаружил себя. Что скрывать, в жизни я кажусь себе очень величественным, романтическим героем, Киплингом или Гарибальди. А с фотографии на меня смотрел добродушный смешной толстяк, этакий человеко-шар. Было ощущение, что это глубоководная рыба, которая поднялась на поверхность и ее раздуло. Мне очень понравился этот снимок, я понял, что я именно такой, и теперь, встречаясь с журналистами, что есть мочи выпячиваю живот”, — пишет Александр Проханов (“
Эдвард Радзинский. Новые люди возьмут страну. Беседу вел Дмитрий Быков. — “Огонек”, 2005, № 3, январь.
“Я помню, как меня записывало НТВ во время новогодней ночи. Я долго говорил о том, как стрела христианства улетела далеко вперед, как отстало общество. И как наступает торжественная дата — 2000 лет со дня прихода Христа в мир. Но нет ни одной заповеди, которая не была бы постоянно нарушаема. В следующем тысячелетии мы можем встретиться с осуществлением опасной истины: „Он долго терпит, но очень больно бьет”. Ничего этого не показали. Оставили одну фразу: „С Новым годом, с новым счастьем!”…”
Реквием или прелюдия? Споры о “Серебряном веке простонародья”. — “День литературы”, 2005, № 2, февраль.
“Книга [Владимира Бондаренко] „Серебряный век простонародья” — что-то вроде хрестоматии. <…> К счастью, почти лишенная какой-либо однобокости, в которой было бы можно заподозрить
