— Он не считал это духовным водительством. Он считал это психологической помощью. И свою миссию как пастыря он в этом видел тоже — и в высшей степени. И работал как психотерапевт школы Роджерса, хотя никакого Роджерса, может быть, и не знал. Это не единственное, что он делал, но это очень важно. Кстати, он никогда не скрывал (и говорил это кому попало — любому, кто хотел слышать), что многих своих прихожан к покаянию не ведет. Просто не ведет — и всё. И не собирается.
—
— Потому что они умрут. Потому что это убьет их, приведет к новому отчаянию. Отец Александр был деликатен и ничего не делал насильно. Очень многое зависело, конечно, от того, переменится человек или нет. И если в чем он и был повинен, так это в том, что слишком жалел людей. Но он был прав. Он очень много дал людям. Он дал им содержание жизни. Дал чем жить. И он очень хорошо понимал, когда и где бесполезна ортодоксия. И не навязывал ее.
—
— Нет, это все легенды. Он не был никаким либералом, был очень суровым духовником — когда понимал, что этим человека не убьет. Если же видел, что убьет, он этого просто не делал. <…> Любил людей, которые шли к нему. А люди эти зачастую были очень эгоистичны. И у него хватало на это сил, Бог давал ему сил любить их и жалеть их. Чем они ему, как правило, не отвечали... Зато они его обожали, особенно женщины. Они и создали этот ужасный образ — священника, которому все поклоняются... Потом пройдет время, стремнина унесет все, что не надо, и непременно придет прозрачность” (Наталья Трауберг).
Александр Ревич. Лето в Голицине. Венок сонетов. Стихи. Цена жизни. Размышления поэта. — “Дружба народов”, 2005, № 5 <http://magazines.russ.ru/druzhba> .
Один из героев венка (не правда ли, эта форма стала совсем уж музейной редкостью?) — Арсений Тарковский.
Елена Ржевская. Домашний очаг. Как оно было. — “Дружба народов”, 2005, № 5.
Мемуарная, щемящая проза о перипетиях судьбы автора. Детство, война, возвращение с фронта. “Я явилась домой в гимнастерке, подпоясанной командирским ремнем, да с портупеей и бренча наградами, скрывшими растерянность, о которой некому было догадаться. И не было на белом свете никого, к кому я могла бы прильнуть. Кто защитил бы меня неизвестно от чего”. Здесь — Литинститут и ИФЛИ: Слуцкий, Кульчицкий, Коган. Походы в редакции и история первой публикации (особенно запоминается яркий мемуарный этюд об Л. К. Чуковской, работавшей недолго в “Новом мире” у Симонова, и страшные рассказы вдовы поэта Павла Васильева о своем аресте).
Верн Рутсала. Необъявленные олимпийские игры. Перевод Евгения Сливкина. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2005, № 5.
Одиннадцать игр. В их числе: “Шиллингошвыряние”, “Художественное придуривание”, “Сигаретозатягивание”... Более или менее устойчивое сидение на двух стульях, один из которых — социально-бытовая сатира, а другой — любовь к литературе абсурда. Автор шестнадцати поэтических книг происходит из семьи финского эмигранта-фермера и является профессором английской литературы в одном из американских колледжей (штат Орегон). Этот номер “Звезды” посвящен американской культуре.
Лариса Сапоговская. Золотые ресурсы СССР в военно-экономическом противостоянии 1939 — 1945 годов (постановка проблемы). — “Вопросы истории”, 2005, № 5.
“По свидетельствам А. И. Микояна, Сталин „фетишизировал” золото и стремился ограничить его отток из СССР, всякий раз было трудно добиться его согласия на отпуск валютного металла, даже на закупку стратегического сырья. <…> Сталин монополизировал и информацию о золоте, и право распоряжаться им”.
Золото добывалось промышленно и “лагерным” путем, через Дальстрой. Дешево (Колыма) и сердито (“СССР был одной из немногих стран, не прекративших своей золотодобычи в годы Второй мировой войны”). А союзники (США), подписав договор о ленд-лизе, от сырья нашего стратегического, сиречь руды, отказались: только золото. Оказывается, в годы войны американцы дважды обследовали наш золотой потенциал. В 1942 году на закрытые золотые объекты Колымы съездил госсекретарь Ачесон, а в 1944-м магаданские прииски проинспектировал и вице-президент Уоллес. Показывали и рассказывали им далеко не всё (мы были единственным союзником, который не “отчитывался” о запасах). Но высокопоставленных племянников Дяди Сэма все же у себя принимали. На территориях наших концлагерей.
Священник Димитрий Свердлов. Катастрофа “Возвращения”. О фильме Андрея Звягинцева. — “Фома”, 2005, № 2 (25).
