кого-то провела в буфет, кому-то показала, где зеркало.
Я встретила замгубернатора — Татьяну Ивановну Марголину. Господи, как я бросилась к ней и, прижимая к ее груди “Новый мир”, стала рассказывать про свою беду! Она, ангел мой, пообещала помочь. И я в последнем отчаянном порыве произнесла:
— Если поможете — всю жизнь буду молиться за вас.
Ко мне подошел фотограф К.:
— Нина, ты мне так нужна! Я сейчас делаю серию “Письма Путину”. Ты ведь часто пишешь ему — в защиту НТВ, Пасько и так далее! Я видел в фильме.
— Слушай, мне сейчас не до этого, у нас канализацию прорвало.
— Вся страна так живет.
— Нет, Валера, у нас говорят, что сделать ничего нельзя уже…
— Как так? Над Чернобылем сделали навес, а тут всего лишь канализация… — И вдруг счастливо добавил: — Я живу на Компросе, под нами банк, так он как заехал, нам всем в подъезде поменял все трубы на металлопластику… Чтоб мы его не затопили.
Везет же людям!
Там раздавали журнал по архитектуре Перми — хорошие корочки, обычно я букеты на таких пишу. Но ведь жизнь заканчивается, какие букеты, Нина! А вдруг — не заканчивается? Вдруг Татьяна Ивановна поможет! На всякий случай беру один журнал.
На фуршете Татьяна Ивановна сама подошла ко мне. Я сказала:
— Бродский говорил: лучшее, что есть у нации, — язык нации, а лучшее, что есть в языке, — литература на этом языке. И вот, занимаясь лучшим делом в жизни, мы так оказались несчастны — что я жить не могу!
— Нина, я помогу, помогу!
Но… все вокруг говорят, что на днях ее переводят на другую должность.
Я ночь не спала, день ни крошки в рот не брала, в таком стрессе выпила шампанского и отключилась. Как добралась до дома, совершенно не помню…
24 декабря. Господи, благодарю Тебя горячо-горячо!!! Горячее некуда!!! Сегодня живем. Запаха нет! Вчера приезжала аварийка. Залили подвал хлоркой. Надолго ли этот отдых от запаха?
Но если жить одним днем, то уже можно жить! Да, можно!!!
А еще два дня тому назад в таком предсмертном ужасе я выбрасывала свои рукописи, книги, альбомы, открытки, незаконченные картины, чтоб без меня девочкам не выносить эту тяжесть на мусорку. Всякие альбомчики Местровича, Головина, а еще — архив, приготовленный для милого Колбаса (думала, что с ним уже не успею встретиться).
И так было жаль, что уже не успею написать чудесную картину “Ангел, спасающий петуха от лисы”, где по голубому фону белые ноженьки ангела бы так условно-прекрасно-трогательными были…
Начали обсуждать со Славой сюжет коммерческой книги.
О мальчике, который рос без отца, мечтал воскресить его (рано умершего). Стал ученым, собрал атомы, но… отец оказался какой-то не такой!!!!! А ведь под руку лезут всякие:
— Воскресите Ленина-Сталина!
— Гитлера воскресите нам! — Эти сразу чеки суют.
Но все должно закончиться хорошо (победой — как там? — Оранжевых добрых скал или чего… Господи, какие Оранжевые скалы, какая тоска — описывать эти выдуманные отроги добрых скал- долин!).
Агния: “Мама, ты специально оделась, как святая Ксения: в алое-зеленое?” Я смотрю: футболка зеленая, юбка алая. Видимо, подсознание спасает меня.
Запах опять пошел. Но тут же вдруг… звонок из мэрии: мол, по поводу моего им письма —
