Запах острого йода приправлен запахом снеди.
Старец едет в коляске, мальчик на велосипеде.
В жирных водорослях — солнечная дорожка.
Между конусом церкви и круглым телом мечети
Лишь маяк почему-то выглядит днем сторожко.
В щелях дамбы смола блестит, что белужий паюс,
От чернеющих гротов глазам становится волгло.
Реют белые чайки, скользит однокрылый парус.
От такой красоты и с ума тут сойти недолго,
А мне кажется, что я глазами ума набираюсь.
28 января 2005.
В Яффе
Две руки я скрестила на каменном парапете.
Ослепительна синяя зыбь. Справа сушатся сети,
Слева — парусники, за спиною строенье мечети,
Что по форме своей адекватна подводной ракете.
Я спускалась на берег по древней тропе крестоносцев.
Вот и время заката, — и розовой раною солнца
Розовеют и чайки, и яффской гостиницы зданье.
Ищет счастья глупец, а мудрец избегает страданья.
Что же я здесь ищу, если я — ни дурак и ни умник,
Что ищу я в пейзаже, в бродячем, как море, сюжете?
Ветер трогает парус, как будто бы он семиструнник,
Тот и вправду поет обо всем, что творится на свете.
Я — ловец информаций, и пальцами на парапете
Отбиваю я отзвуки нескольких тысячелетий,
А рыбак выбирает из моря блескучие сети
С судаком серебристым. Но рыба искала, где глубже,
Да попалась, бедняжка, ее приготовят на ужин.
Ограничусь я кофе — как мир он и горек, и сладок, —
И, задумавшись, я выпадаю в словесный осадок.
15 января 2005.
