* *
*
Погулять бы еще, как вчера говорил Броневой —
Дальнобойщик со стажем, которому стыдно бояться,
Прозвучать широко наркотически-зыбкой строкой,
С хороводом менад, как теперь говорят, оторваться.
Погрустить на ветру, пробежаться, как в детстве, стремглав,
Пошутить над собой, анекдотец загнуть про тирана,
Изумляться всему, ну как тот застрелившийся граф,
Что, Изольду браня, воспевал за отвагу Тристана.
Эх, пожить бы еще, с олимпийской курнуть во дворе,
Да пожалиться так, чтоб печаль превратилась в музыку,
Да возвысить любовь, рассказав небесам о поре
Воровской, ибо я — воровал для любимой клубнику.
Покутить бы еще, наплевав на советы врачей,
Накатить бы стакан и заесть обалденным закатом
Перед тем, как отплыть в государство бессрочных теней,
И поплакать навзрыд перед нерафаэлевским адом.
Погуляю еще, поражаясь всему, что окрест,
С хитронырой Москвой посудачу, о главном поспорю.
И слезой изойду, уходя от излюбленных мест,
С неизбежным мирясь, покоряясь последнему горю.
В провинцию
Из видений своих выбирайся, приятель. В глубинке
Хватит, черт побери, вековать-куковать по старинке,
Ты проспал возмущенье рабов и прибытье Де Ниро,
И Манежную в жутком огне, и сарказмы вампира.
Ты не видел, как Стоун Шерон улыбалась геенне,
Как тамбовские волки ее посылали по фене,
Эй, смотри, прозеваешь, проспишь Михалкова киношку,
Эй, дружбан, пронесешь мимо рта золоченую ложку!
Приезжай, новый век громыхает Москвой и Нью-Йорком,
