Новый Мир ( № 4 2006)

лаборатории редактора”.

КИНООБОЗРЕНИЕ ИГОРЯ МАНЦОВА

ПО ЖИВОМУ

(1)Некоторые произведения располагаются по касательной к миру, стелются по его поверхности. Зато другие — точно скальпель — взрезают покровы и предъявляют его, мира, невидимое .

В первом случае тщательно выполненная фасонистая форма обещает выразить некие новые, доселе невиданные смыслы. Во втором случае, наоборот, первично содержание, и оно, это очевидное содержание, словно бы даже не желает примерять на себя ничего фасонистого с красивеньким — никаких таких ослепительных одежд. Стесняется. Мечтая сохраниться в своей аутентичной простоте, попросту опасается выглядеть . Однако в конце концов именно это архаичное содержание вдруг да и является нам в сиянии праздничных одежд, оформленное так выразительно и так ловко, что не оторвешься.

Зато модный красавец первого рода прискучивает уже к концу сеанса, элементарно перестает радовать глаз. Через денек-другой рискуешь присмотреться к моднику еще раз и снова убеждаешься: костюмчик, да, дорогой, тщательный, однако в конечном счете серийный. С чужого плеча — с манекена из дорогого бутика. И новых невиданных смыслов, извините, не получилось, не наварилось.

Ведь для того, чтобы случились новые реальные смыслы, необходимо резать по живому (телу). А игра с культурными контекстами, с обобщениями и абстракциями тотально ограничивает возможности смыслообразования. Конкретный человек, персонаж из плоти и крови, сотворен по образу и подобию Божию, то бишь неисчерпаем. Зато так называемый “культурный контекст” конструируется самими человеками в меру их рационального человеческого разумения, так что особо не разгуляешься: все просчитано, предсказуемо, гладко, сладко и в конечном счете малохудожественно.

Короче, опусы первого рода нравятся мне все меньше и меньше, зачастую не нравятся вообще. Зато опусы второго рода — трогают, а порой восхищают. Почти одновременно посмотрел “Garpastum” Алексея Германа-младшего и “A History of violence” небезызвестного Дэвида Кроненберга. Весьма славная парочка, показательная.

(2) Налицо две тенденции. Фильм Германа-младшего — медленный, укорененный в достоверном историческом прошлом. С реальными литературными салонами, где ходят-бродят небожители Александр Блок, Мандельштам, Ходасевич, Ахматова, Корней Чуковский и, похоже, Вертинский.

1914 год, Первая мировая: конец уходящей прекрасной эпохи и старт эпохи новой, во всех отношениях ужасной. Молодые герои — два симпатичных брата-кондрата — осваивают премудрости футбола, играют на деньги с окрестными футбольными сборными, мечтают построить престижный стадион с тем, чтобы обыграть на его газоне зазнаек англичан.

Желание так себе, небогатое. Братья эти, получается, варвары, идущие на смену титанам прежней эпохи: Блоку с Мандельштамом, Ходасевичу с Ахматовой и другим. Новоявленные варвары не знают и не ценят никого из вышеперечисленных знатных товарищей. Их кругозор узок, их не волнует, например, что выстрел Гаврилы Принципа оборвал преемственную социокультурную нить и ознаменовал начало эпохи жестокости . Дни напролет варвары гоняют футбольный мячик. В финале картины наивно надеются на лучший жизненный жребий, то есть на счастье. Между тем Россия уже вступила в восемнадцатый год. Со всеми вытекающими последствиями…

Ассоциации, аллюзии, претензии, подробности, кружевная вязь мизансцен, тщательно выстроенные второй, третий и даже четвертый планы. Местами сильно напоминает манеру Германа- старшего. Короче, имеем дело с популярным у продвинутых россиян стилем культур-мультур . Взгляд опосредованный и, значит, повторюсь, скользящий, поверхностный.

Напротив, фильм канадца Кроненберга сделан по мотивам очередного американского комикса. Гангстеры, гангстеры, гангстеры. Насилие, насилие, жестокость. Предъявили было одну простецкую семью из глубинки, но в конечном счете и эта семейка тоже оказалась состоящей из одних форменных уродов!

Судите сами, муж — бывший гангстер, хладнокровный убийца, жена — тщательно законспирированная шлюха, сынок-подросток впадает то в буйство, то в уныние, а то в тщеславие. Наконец, младшенькой девочке регулярно снятся выползающие из шкафа чудовища. Паноптикум, не правда ли? Стиль минус культура, позор.