очень тяжела... Но у афонского киновиата есть одна твердая и ясная утешительная мысль, есть спасительная нить...
Александр Репников. Клавдий Никандрович Пасхалов. — “Москва”, 2005, № 12 <http://www.moskvam.ru>.
“Мало кто в сегодняшней России даже среди специалистов слышал об этом правом деятеле. В ряду монархических публицистов, творивших на рубеже веков, его имя, как правило, упоминается рядом с именами С. Ф. Шарапова, А. Г. Щербатова, С. Н. Сыромятникова. Но если наследие этих деятелей в последнее время стало изучаться, то о Клавдии Никандровиче Пасхалове до сих пор нет ни одного специального исследования, за исключением двух небольших энциклопедических статей. <…> Ниже публикуется текст заключительных IX и X частей брошюры К. Н. Пасхалова „Из иной страны чудесной”, вышедшей в Москве в 1909 году и с тех пор ни разу не переиздававшейся…”
“Роль русскоязычных журналов в едином литературном пространстве русской культуры — в России и за рубежом”. — “Слово/Word”, 2005, № 48 — 49 <http://magazines.russ.ru/slovo>.
27 ноября 2005 года в Нью-Йорке состоялся круглый стол на обозначенную в названии пубикации тему. Участники: “Русский Журнал” — Татьяна Тихонова; “Слово/Word” — главный редактор Лариса Шенкер; “Новый Журнал” — главный редактор Марина Адамович; “Интерпоэзия” — главный редактор Андрей Грицман.
Среди прочего Татьяна Тихонова зачитывает участникам беседы письмо Сергея Костырко: “Пользуясь возможностью, хочу передать уважаемым коллегам привет и пожелания успехов в их трудном и замечательном деле, а также несколько слов сказать о нашем, теперь уже совместном с вами, детище, „Журнальном зале”. Многих моих коллег вводит в недоумение как бы некоторое противоречие: с одной стороны, на титуле „ЖЗ” значится: „Библиотека русских толстых журналов”, а с другой стороны — они сталкиваются с осторожностью и неторопливостью, с которой „ЖЗ” увеличивает количество представляемых у себя журналов. Об этом недоумении — и раздражении даже — я сужу по той настойчивости, с которой просят, а иногда и требуют, некоторые редакторы представления их журнала в „ЖЗ”. Логика их понятна: главным достоинством библиотеки является полнота обзора — и только. Но в данном случае слово „библиотека” не должно вводить в заблуждение: здесь оно определяет только форму подачи материала на сайте, но никак не концепцию „Журнального зала”. „ЖЗ” отнюдь не стремится к максимальной широте охвата (что технически для нас не так уж сложно). „ЖЗ” ставит перед собой задачу, на мой взгляд, более сложную, более важную и актуальную сегодня — представить сам эстетический и общественно-культурный феномен под названием „русский толстый литературно-художественный журнал” в его сегодняшнем бытовании. Мы пытаемся представить одну из тех культурных традиций, которые не подвергаются изменениям времени, но — сами определяют время и диктуют моды. Именно поэтому мы так осторожны и неторопливы. Стараясь с максимальной полнотой представить весь жанровый и эстетический спектр русской толстожурнальной традиции, мы не выставляем издания, которые строят свою политику исключительно на идеологической остроте, а в редакторской практике исходят из ленинского определения литературы как части общепартийного дела. Ну и, разумеется, мы избегаем изданий, художественный уровень которых резко отличается от уже выставленного в „ЖЗ”. Сказанное выше — про сохранение эстетических традиций русской литературы — может прозвучать излишне гордым, почти самонадеянным и игнорирующим реалии нынешней российской действительности. В частности, то обстоятельство, что тиражи толстых журналов несопоставимо малы рядом с тиражами коммерческой массовой литературы. Не могу сказать, что ситуация эта не тревожит, — несколько лет назад и я, например, тоже определял будущее нашей литературы как катакомбное, но это, как выяснилось, уже мои личные проблемы, к литературе отношения не имеющие. Запас прочности у литературы оказывается гораздо более значительным, чем нам иногда кажется. А что касается новых времен, то они не только усложняют жизнь литературы, но и предоставляют для нее новые возможности, в частности — Интернет. Поэтому в оценке нынешнего состояния нашей литературы я бы не стал сосредотачиваться исключительно на цифрах тиражей, есть множество и других критериев. Разных и неожиданных. Ну, скажем, то обстоятельство, что количество молодых авторов, штурмующих отделы прозы и поэзии тех же „Нового мира” или „Знамени”, отнюдь не уменьшается, — напротив. Или то, что в „ЖЗ” появляются новые толстые журналы, в частности „Слово”, „Интерпоэзия” и „Новый журнал”, — русская литература продолжает расширять свою географию. Так что дело наше далеко не так безнадежно, как может показаться. Уже по определению, по самой специфике того, чем мы занимаемся, новое — это мы сами. Осознавать это, конечно, лестно, но подобное обстоятельство накладывает и свои достаточно тяжелые обязанности — как минимум, быть действительно новыми. Очень приятно, что количество людей, не испугавшихся этого, увеличивается”.
Павел Романов, Елена Ярская-Смирнова. Фарца: подполье советского общества потребления. — “Неприкосновенный запас”, 2005, № 5 (43).
Среди прочего: “Поэт Евгений Рейн вспоминает свой наряд 1956 года: „…роскошная черная шляпа типа ‘барсалино‘ из тонкого фетра <…> американское пальто пиджачного типа с карманом на груди…””
Анна Сафронова. Бессрочное погружение. Пять лет назад ушел из жизни саратовский литературный журнал “Волга”, последние шестнадцать лет возглавляемый Сергеем Боровиковым. — “Взгляд”, 2005, 26 декабря <http://www.vz.ru>.
“Почти все вышеупомянутые имена сейчас на слуху, уже привычны, за некоторыми исключениями. Тогда же для многих публикация в „Волге” была первой или одной из первых, и этот список займет не одну страницу. А есть авторы, которые исчезли вместе с „Волгой” — не физически, конечно, слава богу, — а тексты их больше нигде не появились.
Нигде, кроме как в „Волге”, не опубликовался Валерий Володин — несмотря на то что центральная
