От жалости, что мне поручена,
Не отвертеться.
Пульсируют часы наручные
Толчками сердца.
Ничто — ни вечное, ни тленное —
Не позабыто.
Пульсируют часы настенные
Биеньем быта.
Каналы слезные заржавлены
И вены вздуты.
Пульсируют часы державные
Прибоем смуты.
3 октября 2005
* *
*
К чему это память моя о далеких и близких, —
Об участи трусов и участи храбрецов?
Не все мертвецы достойны своих обелисков,
Не все обелиски достойны своих мертвецов.
Но всех на земле уравнивают надгробья.
И ты мне советуешь — совести не вороши.
Но я ворошу и ломаю последние копья,
Неистово веруя в преображенье души.
Грехи донимают, — сторонним не видимы глазом, —
Но легче их преувеличивать, чем недочесть.
А белый налив так сияет мне завтрашним Спасом,
Как будто бы яблоко весит не меньше, чем весть.
16 августа 2005.
* *
*
Оглохнув от тишины, ослепнув от света,
