Новый Мир ( № 6 2006)

Иеромонах Григорий (В. М. Лурье). Новый комсомол. — “Русский Журнал”, 2006, 13 февраля <http://www.russ.ru>.

“Если диалог между христианством и светской культурой возможен, то, разумеется, не надо вести его на уровне нынешних креационистов из Америки. Если же говорить не о христианстве, а конкретно о церкви (в смысле земной организации), то, разумеется, государство обязано вести „диалог” с каждым из существующих в нем легально общественных объединений. И этого вполне достаточно. Если государство нуждается (а оно, на мой взгляд, нуждается) в заимствовании каких-либо элементов христианской идеологии, то ему для этого нет нужды идти на поклон к каким бы то ни было церковным организациям. Государство имеет достаточно сил и средств, чтобы самостоятельно и напрямую обращаться к идеологическому опыту прошлого. Когда какая-либо организация пытается представить себя монополистом, обладающим всеми правами копирайта на христианство, то нелишне вспомнить, что христианство изначально провозглашалось как находящееся не под чьими-то копирайтами, а в public domain ”.

Ольга Гуленок. Любит ли Путин Россию? — “АПН”, 2006, 15 февраля <http://www.apn.ru>.

“И во главе этого государства стоял Сталин — свободный человек в свободной стране”.

Игорь Джадан. Духовная реконкиста. — “АПН”, 2006, 17 февраля <http://www.apn.ru>.

“Европа в свое время стала для России чем-то вроде назойливого посредника между русской культурой и культурными источниками Ближнего Востока и Греции, несправедливо присвоив последние исключительно себе. Европейская мысль и искусство, начиная с эпохи Возрождения, в значительной степени формировались как новое, после Рима, отражение греческой классики, ее „симулякр”. Русская культура становилась уже тройным отражением, каноны эстетики ей диктовались извне, и соответственно ценность собственных основ жизни девальвировалась, духовная капитализация нации падала. Это автоматически обрекло русскую культуру влачить свое существование на задворках настроенной довольно высокомерно и враждебно по отношению к ней культуры Западной Европы. Когда-то это подражательство оправдывалось идеологической номенклатурой в качестве необходимости догнать культуру „более прогрессивную”. Теперь и этот слабый аргумент „исперчен”: в условиях лавинообразного процесса разрушения европейской культуры ценность ее артефактов выглядит несколько завышенной. Настало время подумать о том, чтобы убрать их „с полки” вообще. Задача ныне состоит в том, чтобы построить культурный bypass — „обход” Европы, напитать русскую мысль непосредственно из собственно русских, в том числе и советского периода, а также греческих и библейских духовных истоков, минуя западных посредников”.

Олег Дивов. Последний трамвай в мейнстрим. — “Если”, 2006, № 2 <http://www.esli.ru>.

“<…> даже не подозревают, что „Кысь” — это ненамеренный плагиат с романа „Бойня” одиознейшего Петухова. И что „Фантастика” Акунина — вариации на тему „пионерской НФ”…”

Наталья Иванова. Сморкающийся день, или Литературу на мыло. Об эстетической реабилитации прошлого. — “ПОЛИТ.РУ”, 2006, 6 февраля <http://www.polit.ru>.

“<…> эстетическая реабилитация сталинской эпохи уже произошла: сей вывод подтверждается многими существенными культурными фактами, текстами и телепроектами, авторы которых отнюдь не сталинисты”.

См. также беседу Натальи Ивановой с Александром Гриценко (“Если тебя что-то не устраивает, попробуй делать лучше” — “Литературная Россия”, 2006, № 6, 10 февраля <http://www.litrossia.ru> ).

Евгений Иz. Бумеранг не вернется: Вокруг Куркова. — “Топос”, 2006, 16 февраля <http://www.topos.ru>.

“Главное на Западе, а значит — и все-таки несмотря ни на что — и у нас произведение Куркова „Пикник на льду”. Французы лаконично и в десятку изменили название на „Пингвин”. Я понимаю, почему от Японии и до Албании, от Швейцарии и до Китая этот роман нашел толпы восхищенных поклонников. Всем было интересно, как это там, у русских, начиналось, в смысле — этот весь бардак со свободой и бешеными бабками, с быками в „Бентли” и обкуренными товарищами в парламенте. Описанное в „Пикнике” с некоторыми смягчающими оговорками потянет на жанр, железобетонно изменивший наш кинематограф в 90-е годы, на жанр „кооперативное кино”. Помните все эти перлы от „Фаната” до „Бабника” и через того же Харатьяна обратно? Так вот, „Пикник” — это ровно то же самое, только с человеческим лицом, усвоившим кислые уроки Горького и Хемингуэя. По крайней мере я имею в виду не само письмо Куркова, но воссоздание-отображение им жирного куска эпохи”.

См. также: Дмитрий Бавильский, “На пограничной полосе. Самый известный на Западе русский писатель Андрей Курков