Я мог.
Кирилл Анкудинов (Майкоп). Все умерли. — “Взгляд”, 2006, 19 апреля <http://www.vz.ru>.
Среди прочего: “По этому рассказу [„Погребение ангела”] хорошо просматриваются особенности таланта Гришковца. Гришковец — очень эстрадный писатель; он повествует о переживаниях обобщенно- среднестатистического „мужика средних лет”, точно так же, как, допустим, Альтов и Коклюшкин показывают обобщенно-среднестатистических обывателей. Я не имею ничего против хорошей эстрады. Если есть „юмористическая эстрада”, то почему не быть „высокой эстраде”, „трагической эстраде”?..”
См. также: “Вопреки распространенному мнению, я убеждена: успех не бывает случайным, и если мы не можем понять его причины, это говорит лишь о недостатке наблюдательности и воображения. <… > Прелесть Гришковца — в чудесном и простом сочетании традиционализма и рефлексии”, — пишет Галина Юзефович (“Повесть о маленьком человеке” — “ПОЛИТ.РУ”, 2006, 18 апреля <http://www.polit.ru> ).
Марта Антоничева (Саратов). Новые писатели — кто они? — “Урал”, Екатеринбург, 2006, № 4 <http://magazines.russ.ru/ural>.
“Что может объединять таких разных авторов, как Олег Зоберн, Алексей Ефимов, Ирина Мамаева и Леонид Шевченко? Почти ничего. Однако в биографии каждого из них есть один общий пункт — в разные годы они принимали участие в Форуме молодых писателей России <…>”.
Андрей Ашкеров. Критика националистического разума. — “Русский Журнал”, 2006, 31 марта, 10 и 18 апреля <http://www.russ.ru>.
“Активно развернувшаяся с начала 2006 года борьба с „фашизмом” — это <…> борьба бюрократии, „по должности” считающей себя воплощением государства и нации в одном лице, с теми, кто претендует на аналогичный „должностной статус””.
Дмитрий Бавильский. Новое религиозное искусство. — “Взгляд”, 2006, 16 апреля <http://www.vz.ru>.
“Вся страна внимательно пережевывает мотто из телевизионной рекламы. Творцы которой почти всегда остаются „за кадром”. Между тем именно эти слоганы зачастую оказываются лозунгами, определяющими нашу нынешнюю жизнь. <…> Некоторые из них, типа „***, ведь ты этого достойна!” или „все без ума от тебя, а ты от ***”, оказываются чем-то вроде новых заповедей, обращающих внимание на „заботу о себе” и собственном теле. „Управляй мечтой” или же „Не дай себе засохнуть” оказываются вполне легитимной заменой заповедям из кодекса строителей коммунизма. А фраза „Ты не можешь изменить свою лучшую подругу, но ты можешь измениться сама”, сочетающая глубину дзэнского коана и квинтэссенцию психоанализа, способна спасти от ненужного невроза. „Ты лучше”, — настойчиво твердит компания сотовой связи, и ты чувствуешь, как наливаешься уверенностью. Ну и так далее. На наших глазах возникает новая культура потребления. И если мы состоим из того, что мы едим (потребляем), то в этих самых рекламных фразах заключены отмычки к нашему сознанию. Впрочем, и к бессознательному тоже”.
Александр Беззубцев-Кондаков. Общий вагон. — “День литературы”, 2006, № 4, апрель <http://www.zavtra.ru>.
“И пусть не покажутся эти слова банальными, но благодаря роману Натальи Ключаревой „Россия: общий вагон” мы сможем яснее понять, в каком все-таки мире мы живем (не виртуально, а реально), это роман отрезвляющий. И конечно, провокационный”.
См. здесь же — обозревая литературные журналы, Валентина Ерофеева пишет: “У Никиты — героя романа Натальи Ключаревой „Россия: общий вагон” — „была одна физиологическая странность. Он часто падал в обморок. …Так его восхищала жизнь. И так он переживал за свое отечество”. Есть ли в современной прозе кто-то, одаривший нас таким князем Мышкиным? И таким маленьким мальчиком (еще один герой романа), единственная мечта которого: „упасть в кусты и там жить”. Это ли не мечта всего человечества — нормального… и так дико далеко оторвавшегося от своих „кустов”. И чего будет стоить для этого оторвавшегося человечества одна-единственная слезинка такого вот ребенка?.. И еще Юнкера дарит нам Наталья Ключарева, после общения с которым Никита почувствовал, „что именно этот момент станет для него Россией. Если он окажется вдруг далеко-далеко отсюда. Или, может быть, даже после смерти. Он будет вспоминать не березки-рябинки и, конечно, не „мундиры голубые”, а Юнкера, говорящего о Дмитрии Донском как о самом себе”. „Мелочный и убогий”, двадцать первый век был Юнкеру мал и трещал на нем по швам”. Роман — трагедия, но потаенный свет знания, свет некоей тайны разлит по нему и притягивает к любованию, впитыванию, сопереживанию”.
См. также: Александр Беззубцев-Кондаков, “Общий вагон” — “Топос”, 2006, 15 февраля <http://www.topos.ru>.
См. также:
