А между прочим, в таджикском
Просто глаза — обыденные, сощуренные, расчетливые, вытаращенные, глупые, хитрые, моргающие, слезящиеся, а то еще, не приведи господь, и замусоренные чем-нибудь — называются “чашм”.
А вот красивые глаза — как правило, женские; и не просто красивые, ибо где вы видели некрасивые женские глаза? а очень красивые женские глаза имеют совсем другое наименование: “шахло”. В этом слове очень мягкое “х” — нежное такое придыхание.
В русском языке тоже много приметных слов. Например, родник — это просто родник. А вот ключ — это уже особенный родник: чистый, светлый, живой, сладкий, животворящий и чудный родник.
Можно привести и другие примеры.
И вот так сидишь, перебираешь слова и думаешь: ну что еще этим людям надо?!
Сосед
Невзначай встречаете его у подъезда вашего трехэтажного дома.
Дом загородный. Построен в деревне. Шесть квартир в подъезде.
Искоса посматривая, он начинает возмущенно и обиженно говорить, что нынче ночью опять кто-то бегал по крыше. А он, между прочим, живет на третьем этаже.
Вы согласно киваете: ну да, он живет на третьем этаже. А вы — на первом. В прошлом году крыша протекла, и он требовал, чтобы весь подъезд собрал деньги на ремонт. И вам пришлось сказать, что вы потому и поселились на первом, что не хотели иметь к крыше никакого отношения.
И что вы хорошо понимаете: его проживание на третьем этаже имеет как несомненный минус в виде протекающей крыши, так и несомненный плюс — роскошный вид из окон.
А из вашего окна площадь Красная видна — хотели вы еще добавить, но сдержались, потому что никакая не площадь, а магазин и помойка.
Он толстый. Задыхается и часто брызжет слюной.
Ваш молчаливый кивок он почему-то воспринимает как знак поощрения.
И он говорит дальше.
Вы и раньше примечали: он всегда норовит прямо с порога сказать вообще все, что знает.
В городе уже давно всем известно, что он только первый выстрел делает в воздух. Только первый. А уж второй — непременно в живот. И он советовал бы местным алкашам и беспризорникам поостеречься, потому что привычкам своим изменять не намерен, а незнание его привычек не может избавить кого бы то ни было от ответственности. И что он им всем покажет, как показал тому-то и тому-то тогда-то и тогда-то, а также тому-то и тому-то тогда-то и тогда-то.
При этом так пронзительно смотрит, что вы начинаете сомневаться — уж не подозревает ли он, что это вы бегали ночью по крыше?
— Ага, — говорите вы, пытаясь шагнуть в сторону.
Хватает за рукав.
Оказывается, он еще не все сказал. Правда, меняет тему. Толкует о необходимости соорудить автостоянку. Кивает на школьный двор неподалеку. Что, мол, он пустует. Мол, ему ничего не стоит договориться, чтоб его отдали под стоянку. С директором он поладит. Телевизоры нужны? — нба тебе пять телевизоров! Видики нужны? — нба тебе пять видиков! И дело в шляпе.
Вы напрягаетесь, припоминая. Да, кажется, он торгует аппаратурой.
— Что? — спрашивает он грозно. — Не нужна стоянка?
— Почему же, — вяло отвечаете вы. — Отчего же? Я...
