как хорошо, что ты со всеми не висишь”.
............................................
См. также: Дмитрий Воденников, “Мои тебе чужие письма” — “ШО”. Журнал культурного сопротивления. Киев, 2006, № 9 <http://www.sho.kiev.ua>.
См. также два стихотворения Дмитрия Воденникова: “Новый мир”, 2006, № 8.
С. Воложин. Демонист Владимир Маканин. — “Топос”, 2006, 16 и 17 августа <http://www.topos.ru>.
“Было б неплохо понять, зачем Маканин в романе „Андеграунд, или Герой нашего времени” так много пользуется скобками”.
“Маканин, правда, не из реалистов. Это им необходима не правдоподобность, а правда жизни (в том числе и физиологическая, и психологическая). Они ж открывают в жизни типичность. Маканину же достаточно, чтоб неправда просто не бросалась в глаза. Этого он достиг, с чем и можно его поздравить”.
Кирилл Галкин. Стихи. — “Урал”, Екатеринбург, 2006, № 9.
Раньше в детском саду под моими окнами,
пробираясь сквозь гущу весенних растений,
дети каждые полчаса кричали: “Арсееенииий!”
Если Арсения не было, ногами топали.
Что происходит сегодня. Литературные чтения.
Дети сидят на стульях. Спина прямая.
Старший худрук говорит: “Выступает Аня”.
Аня у них единственная помнит Арсения.
Олег Дарк. Дафна. Античная драма. Избранные сцены. — “©оюз Писателей”, Харьков, 2006, № 7 <http://sp-issues.narod.ru>.
Действие происходит в Элиде, близ Олимпии, на северо-западе Пелопоннеса.
Даниил Дондурей. “Зона” ослабевшего режима. Нынешнее телевидение проводит работу по формированию у нации массового привыкания к нечеловеческим отношениям. — “Новая газета”, 2006, № 60, 10 августа <http://www.novayagazeta.ru>.
“<…> именно супердостоверность „Зоны”, помноженная на нынешнюю поэтизацию криминального мира, является своего рода переводом слабой мифологической отравы в сильную. Галюциногенных грибов — в цианистый калий”.
Михаил Золотоносов. Александр Кондратов. Дебош средствами антиписьма. — “Дело”, Санкт-Петербург, 2006, 28 августа <http://www.idelo.ru>.
“Александр Михайлович Кондратов (1937 — 1993) кажется персонажем из рассказа Борхеса: выдуманным гениальным, но никому не известным писателем, никогда не печатавшимся, сильно обогнавшим время и вписанным в хорошо известную историю литературы, где никаких белых пятен уже не может быть. Между тем человек он вполне реальный. <…> эпитеты „прозеванный” и „неизвестный”, приложенные к автору 50 книг, звучат парадоксально. Но тут все дело в уровне притязаний, в том, что сам А. К. считал главным делом жизни. Известный в узких кругах как матлингвист и в широких — как популяризатор кибернетики, разрешенной как раз в конце 1950-х, для себя А. К. был прозаиком, поэтом и драматургом; гением, который занят реформой русской прозы в период ее освобождения от оков сталинской цензуры и которому даже в изменившихся условиях все равно нет хода в легальную печать. <…> В конце 1950-х Кондратов был и первым, и единственным, кто в русской прозе устроил такой бунт не только против мифического соцреализма, но и против „гуманистического пафоса”…”
