Новый Мир ( № 1 2007)

частый сегодня “суперхристианский” настрой, который Церковь всегда считала сомнительным или прямо нечестивым.

И потому при оценке постоянных, будничных упоминаний авторами о “последних временах” (словно бы о спортивном прогнозе или сводке погоды) следует исходить не из естественного почтения к приводимым цитатам. А из тривиального, нисколько не противоречащего Христу здравого смысла. Право, это дает более надежный и верный результат.

Но пойдем дальше. Поговорим теперь о православной технологии спасения (термин группы авторов, не наш).

“Важнейшим из инструментов религиозного воздействия на общественно-политические процессы является агиополитика православия, то есть политика, проводимая святыми, через обращение к святым, святыням и священным символам. Православное вероучение предполагает, что обращение к божественному покровительству и защите святых и святынь может вести и ведет к реальным политическим результатам, таким, как предотвращение военного поражения, военная победа, прекращение гражданских смут или бедствий и т. д.  <...> Выживание России в критических ситуациях и ее геополитические успехи — все это сопровождалось продуманными агиополитическими мероприятиями. И напротив, государственные неудачи обычно приходили вслед за пренебрежением агиополитикой”.

Ну что можно сказать об этой непостижимой смеси рассудочного расчета и магического шаманства? Что не обращаться ко Христу христианин просто не может? Что к “реальным результатам” обращение может привести, а может и нет — Ему все-таки, а не нам виднее?

“Русское православие обладает колоссальным, имеющим стратегическое значение для страны агиополитическим ресурсом. Во-первых, это реальный ресурс бесчисленного множества прославленных и непрославленных святынь, благодатная помощь которых важна для преодоления многих критических ситуаций и оздоровления общественной жизни. Участие в агиополитических мероприятиях — это важнейший сплачивающий нацию фактор. Во-вторых, это ресурс сакральных символов и образов, воздействие которых на человека значительно повышает мобилизационную энергию нации, создает „пространство священного”, необходимое для созидательных действий”.

За этим скорбным памятником стилистического опустошения, окончательной атрофии религиозного языка — бьется одна навязчивая мысль. Откуда у авторов эта постоянная зацикленность на масштабе, эти пародийно-серьезные “сакральные индустриализации” и “прорывы в Небо”? Сразу вспоминается гениально-железобетонное “все выше, и выше, и выше” — которое вроде бы здесь совсем ни при чем...

Разве этот въевшийся в нас гигантизм 30-х не еще одна попытка догнать и перегнать, жажда перенять и превзойти уже устаревший к началу гонки, не оправдавший себя американский опыт?

 

Как нам перепроектировать Россию

Наши авторы, однако, не ограничиваются общими словами о Третьем Риме, политическом православии и Святой Руси. Они дают, причем в разных областях церковной и светской жизни, развернутую программу действий. И нам волей-неволей следует бросить взгляд на эту программу.

“Не буду говорить о громадном народнохозяйственном значении космической экспансии, настолько оно очевидно. Скажу лишь, что именно космос может стать фактором, способствующим сохранению нашего изоляционизма и нашей самобытности. Вот уже много веков ведется кровавая и жесткая борьба за передел мира <...> Так, может быть, пора от этой борьбы потихоньку отказываться, устремляя свой взор к звездам, где нас ждут огромные пространства?  <...> эта экспансия стала бы продолжением внутреннего развития страны. Пусть разные страны соперничают в схватке за мировое и региональное лидерство, а мы станем лидерами в космосе! Также перспективно и освоение морского дна”.

А ведь здорово. Пока недогадливые геополитики пихают друг друга локтями — влево-вправо, вправо-влево, мы — вверх-вниз, в космос и на дно! Тут тебе и самобытность, и направление развития. А главное, как всегда, — изоляционизм. Космос ему, без сомнения, способствует. Равно как и она, вожделенная изоляция, — особливо ежели от других ведущих научно-технических держав — всенепременно споспешествует бурным космическим успехам.

“Чем продолжать тягостную борьбу с Минобразом, не проще ли нам, братья и сестры, создать систему православных школ, в конечном счете даже православных школьных округов, сделав эти школы элитными по качеству образования и тем самым чрезычайно привлекательными не только для нас самих?”

Этот пассаж (уже из другой статьи) я прочел с особым интересом: элитным математическим образованием я занимаюсь профессионально. И потому хорошо знаю, что в нашей вконец гибнущей, погруженной в невежество стране образование это на голову превосходит западные образцы. (И любые иные. Кроме китайских, разумеется. Но о Китае нужен особый серьезный разговор.) И как раз в тяжелых подчас дискуссиях с Минобразом это образование удалось отстоять. (Кстати, именно возможность общественных групп с помощью гласного нажима влиять на общегосударственные решения является ценнейшим достижением демократии. Той самой, которой у нас, по глубокому убеждению авторов сборника,