— Ну что, — теряя терпение, сказал Сергеев, — идем или как?
— А дети? Саш, пойдем к костру.
— А шашлык готов?
— Через десять минут, — соврал Сергеев; ему хотелось посидеть с женой наедине.
— Я потом тогда...
— Ну, Саш, пошли, — настаивала жена. — Сейчас Дашу закутаем, пусть тоже воздухом подышит...
— Ладно, давай вдвоем, — перебил Сергеев и обратился к сыну: — Если Дашка заплачет, зови сразу. Слышишь?
— Уху...
— Уху... Нормально давай разговаривай. Как отвечать надо?
— Да.
— Молодец.
— Да, картошку же надо! — вспомнила жена на улице. — Так хочу печеной!
Принесла; Сергеев поднял шампуры. Закопали картошку в угли.
В конце концов сели за столик. Жена глубоко вдыхала дым и аромат шашлыка.
— Сто лет мечтала... В больнице, после родов, такой аппетит напал! Про шашлык только и думала — чтобы огромные куски жирного мяса, с корочкой.
— Эти как раз с корочкой. — Сергеев налил ей вина, себе водки. — Ну, за то, что выбрались наконец!
Солнце уже скрылось, небо было сочно-синее, воздух посвежел, повлажнел. Знобило.
— Хорошо, — говорила жена, — ни комаров, ни мух. Люблю такие дни. И грустно так, и тут же счастье чувствуешь. Что вот оно, сейчас... Даже плакать хочется. — Она посмотрела на Сергеева. — А ты чего такой?
— Какой?
— Грустный... суровый.
Он дернул плечами:
— Тоже, наверно, от этого... И грустно, и хорошо.
— Тебе правда хорошо?
— Ну да... Да. Устал только. — Он поднялся, стал переворачивать шашлык, хотя можно было уже этого и не делать... На втором с краю шампуре кусок мяса держался неплотно и постоянно оставался одним боком к углям; с помощью кусков на соседних шампурах Сергеев пытался помешать его вращению, придавливал. Но не получалось.
— На работе устал? — спросила жена.
— И на работе, и вообще... Мясо тоже вот — капризничает. — Он бросил возню с куском и сел. Плеснул себе водки; у жены вино еще осталось.
Выпили.
— Ну давай подумаем, — сказала жена, сказала, как показалось Сергееву, с натугой. — Может, другое место найти? Я вижу, что тебе неприятно там... Там ведь такие нервы нужны...
Он перебил:
