— Да ну! Кайф полный!.. Вот столько лет гадостью травился, недавно понял... Ты-то все там же — в “Беттоне” своем?
— Угу. Только он “Бенеттон” называется.
— Ясненько.
Володька вставил мундштук в зубы, щелкнул зажигалкой и, огоньком вниз, поднес к табаку. Несколько раз с силой всосал воздух. Затем протяжно выдохнул дым:
— О-о-о!
Запахло вкусно и приторно. Каждый раз улавливая где-нибудь этот запах, Сергеев пытался вспомнить, что он напоминает. Что-то давнее и хорошее. И сейчас вдруг вспомнил.
— У меня мама когда-то печенье такое делала, — сказал, — с карамельками. Клала кусочек карамельки на тесто и пекла в духовке. Запах такой же был.
— Да, — равнодушно согласился Володька, — табак и называется “Карамелечный, легкий”... Хочешь попробовать?
— Да нет, не надо... Еще накатим?
— Можно. А ты, кажется, прилично уже.
— А что делать? — Сергеев снова стал раздражаться. — С пяти вас ждем. С женой чуть не поругались...
— Из-за чего?
— Да мало ли... На нервах потому что. — Он плеснул в рюмки примерно поровну. — Бери. — И не удержался, добавил: — Договорились же в пять, от силы — в шесть. Я и рассчитывал...
— Чего-то занудой ты, Ник, становишься, — перебил Володька.
— Не занудой, а просто порядка какого-то хочется.
— Ну, это нереально!
— В смысле?
— Для этого в лесу надо жить, а не в Москве. Без людей, короче... Ну, давай.
Чокнулись и выпили.
— Что за водка?
— Да “Путинка”.
— А мы “На березовых бруньках” привезли. Самый сейчас писк считается. Пробовал?
— Нет вроде.
— Попробуем. Отлично идет.
Володька попыхал трубкой:
— Затухла. — Снова стал совать в трубку огонек зажигалки.
— Да нба сигареты, не мучайся.
— Нет, я теперь эту гадость в руки не возьму! И тебе советую переходить. Уже и о здоровье нам надо думать, а эти сигареты... Советую, Ник, серьезно...
— Интересно, — перебил Сергеев, — а Пушкин курил?
— Пушкин? Хм... Не знаю.
— Ну ты-то должен знать.
