ни крушили препон рукотворных, ярясь и стеня.
И равны обретеньям несомые ими утраты.
* *
*
Как в прокуренных легких —
в душе черно от вестей.
Глотку саднит на вдохе,
а время быстрей, пестрей
пролетает обок сорочьей галдящей стаей.
Знаю, знаю —
пройдет и это, и то и я
перестану собою множить земную явь,
но во сне все буду хлебать натощак кофей,
косоротясь от новостей.
* *
*
Уносима темной рекой под свод
преисподних ворот,
я дышу туда-сюда через рот.
Я дышу, как дельфин, по памяти — а то беда:
темные волны укроют меня навсегда.
А так — на отмель однажды выбросит поплавком.
По песку пойму — в какой геенне, в круге каком,
потому что чем глубже, чем уже — тем тоньше песок.
Будто не мелкий — наимельчайший бес истолок.
Он и встретит — едва на ноготь от того песка:
хвост раздвоен, уд костян, персть плоска.
Будто мною же и придуман — дак и придуман мной.
Не то что вода за спиной.
А кому беса себе не выдумать, кому слабо —
тем реки молочные да любовь.
