я слышу былое сквозь шум и помехи.
И треск задымленной печи.
1967 — 2005.
Последний гостинец
Мать в детстве радовала меня земляникой.
Высматривая родительницу с рынка,
я уставал глаза пялить.
И хоть гостинец был невеликий —
запал в память.
Дорога моя не вышла скатертью —
со слезами встречи, с конвоем проводы.
И даже на прощанье с матерью
не пустила колючая проволока.
Оттянув непутящую лямку,
я вернулся, умаявшийся горемыка.
И первое, что увидел на холмике мамкином, —
ждущую меня землянику.
Спустя много лет
Затейливые наличники на окнах, крыльцо знакомое.
Узнаю и сыплющую сережки березу на углу.
Я сызмальства завидовал этому ладному, приглядистому дому,
оранжевому абажуру за стеклом, успокоительному теплу.
Это не была зависть жлобства советского,
желающего, что ему недоступно, пустить под откос
; в подходящую минуту, —
скорее тяга стылого детства
притулиться к согревающему уюту.
Спустя много лет дом закоснел,
а на фоне новых особняков и потерял свою былую парадность.
Но я, как и прежде, вижу по вечерам
; оранжевый огонь в его окне.
