А вот эпизод из лета 1965 года. Мы после окончания школы отдыхаем в километрах ста от Саратова на реке Медведице, у села под названием Дурасовка. Так же на спор, ни разу не запнувшись, лежащий на песке мой друг Илья диктует мне пролог поэмы, вызывающе назвав его “Клитор”. Тонкая тетрадка с моей карандашной записью у меня сохранилась.
О девушки, люблю вас, тугосисих,
Когда, восстав от утреннего сна,
Весь день живу одною мыслью,
Когда и мне достанется одна.
Я много видел, много не видал,
Но тем не менее мне в жизни довелося
Спать с девушкой, и я ее е…,
А после разлюбил ее и бросил.
(16 мая этого года, в день 59-летия Ильи, я принес эту тетрадку, прочел ему; он слабо ухмыльнулся в седую редеющую бороду, а все ли понял — бог весть: третий год он лежит в тяжелом параличе.)
Из других его стихов помню про рыжую Жанну д’Арк, которую сожгли на рыжем костре, — что-то антокольское, хотя, разумеется, мы его не читали, и две строки об осени: “И на корявых лапах бересклета / Раскинет паутину бабье лето”.
Он сделался врачом.
Вот чуждый увлечению литературой гитарист и мотоциклист Сашка Лебедев по прозвищу Сандро, про которого я написал: “Гитарой нам душу раня, / Приплетется угрюмый Саня. / Угрюмость его не поэзия, / Ее нагнала геодезия!” (Сандро учился в политехе и никак не мог сдать экзамен по геодезии). Так вот, он написал поэму к моей ранней, первой у нас и весьма негативно воспринятой моими друзьями женитьбе. Компания записала бобину пленки с рефреном плача “Прощай, Серя!” и звоном стаканов. Для этой акции Сандро и сочинил поэмку. Ни до, ни после в стихотворчестве он не был замечен.
Проза в стихах
А. Л.
“Еще один…”
Еще один
Почти блондин
Ушел от нас,
Как Фантомас.
Как нам созвониться,
Не возьму я в толк.
Вы теперь, простите,
Словно брянский волк.
Окопались ровом
Метров этак в шесть.
Пышете здоровьем,
Как ваш новый тесть.
Ванну принимаете
