Есть высотный постовой!
По логике вещей, вертикальная доминанта, которой является высотка на площади Восстания, и впрямь требует соизмеримого с ней окружения, “высотного постового”. Но это частность, куда важнее, что и само высотное здание появилось не случайно. Задуманное в качестве сопровождения вертикали Дворца Советов, “ожерелье из восьми вертикалей выявляет центральное ядро столицы; их тщательно продуманное расположение связано как с топографией города, так и со структурой его плана”21 (восьмое здание, которое должно бы располагаться в Зарядье, не было построено, как, собственно, и Дворец Советов).
Здание, упомянутое в поэме, по-своему примечательно: “Высотный жилой дом на площади Восстания (1950 — 1954, архитекторы М. Посохин и А. Мндоянц, инженер М. Вохомский) образует эффектное завершение больших отрезков Садового кольца и радиальных улиц; он господствует над лежащей на пониженных участках территорией зоопарка и кварталами Красной Пресни. Крылья здания крутыми террасами поднимаются на 18 этажей, 22 этажа имеет центральный объем, над которым до st1:metricconverter productid='160 м' 160 м /st1:metricconverter поднимается восьмигранная башня со шпилем-шатром. 452 квартиры заключает в себе это сооружение. Уступы крыльев обеспечили переход от мощного главного массива к окружающей застройке”22. Кстати, выстроено оно как раз напротив дома, где жил в период создания поэмы и живет по сей день Сергей Михалков. Адрес формально мог смениться из-за переименований или изменения нумерации домов, но и дом и квартира остались прежними.
Впрочем, и это не главное. И чтобы ввести читателя в суть дела, нужен экскурс в историю.
Нехватка личного состава в милиции после войны и низкий уровень его подготовки требовали экстренных мер — и организационных, и воспитательных. Как указывает исследователь, “стержнем массового патриотического воспитания должна была явиться идея „московского патриотизма”, на что в одном из своих публичных выступлений st1:metricconverter productid='1947 г' 1947 г /st1:metricconverter . прямо указал секретарь ЦК ВКП(б) Г. М. Попов. В этой же речи содержалось знаковое определение Москвы как центра „славянского мира””23. Ряд мероприятий был приурочен к празднованию 800-летия Москвы, которое должно было отмечаться в 1947 году, к январю того же 1947-го относится и закрытое правительственное постановление о строительстве восьми московских небоскребов. Следующий этап — переход от пропаганды “московского патриотизма”, в силу политических обстоятельств себя изжившего, к общероссийскому патриотизму — обозначился весной 1949 года. Но и новые действия по улучшению работы милиции, а также по комплектации и подбору кадров ничего не дали. Последовали Постановление Совета Министров СССР от 27 августа 1953 года, а также приказ МВД СССР от 17 сентября 1953 года, опять-таки связанные с реорганизационными вопросами, при этом, что очень немаловажно, в сделанном незадолго до того докладе начальника Политотдела ГУМ И. А. Кожина кроме прочих мер предлагалось разрешить выпуск всесоюзного милицейского журнала и оказать содействие творческим работникам в создании литературных произведений и художественных кинофильмов о милиции.
Не станем занимать читателей более подробным изложением мер, предпринятых и руководством страны, и руководством органов милиции. Довольно сказать, что реорганизация повлекла за собой столь важные последствия, как вывод милиции из системы МГБ, а также снижение уровня преступности, которая к тому моменту сильно выросла (особенно сказалась проведенная Л. П. Берией амнистия 1953 года, когда на свободу были выпущены многочисленные бандиты и убийцы; политических заключенных и осужденных по бытовым статьям амнистия не коснулась). Сказалась эта деятельность и на художественной продукции: вышли на экран классические советские фильмы о милиции, появились книги о ней. Вышла в свет и вторая часть поэмы — “Дядя Степа — милиционер”.
В тексте ее запечатлелись перипетии государственной идеологии, спроецированной на милицейское строительство. Из московского божества дядя Степа — с изменением идеологической доктрины — автоматически переходит в ранг божества государственного (солярность героя подчеркивает знак, расположенный на уровне пупа, — блестящий герб на пряжке ремня, другой знак — кокарда).
И сейчас средь великанов,
Тех, что знает вся страна,
Жив-здоров Степан Степанов —
Бывший флотский старшина.
Он шагает по району
От двора и до двора,
И опять на нем погоны,
С пистолетом кобура.
Вписанное в “общегосударственное”, “московское” осталось, недаром вновь упоминаются дворы (к шестидесятым годам все более размыкавшиеся вовне, в городское целое: не запирались на ночь ворота, да и сами воротные створки исчезали, в стенах оставались торчать массивные и никчемные железные петли). В поведении дяди Степы обнаруживается неожиданный патернализм: “Посмотри вокруг, сынок!” — говорит он мальчику, потерявшемуся на вокзале, что в некотором смысле предопределяет изменение его собственного жизненного статуса. Придет момент, и дядя Степа наконец-то станет отцом.
Тут и следовало бы закончить. Бессобытийные третья и четвертая части поэмы — “Дядя Степа и Егор” и
