“Я всю жизнь стремился к верховьям”. Беседу вел Кирилл Решетников. — “Газета”, 2007, № 92, 24 мая <http://www.gzt.ru>.
Говорит Олег Чухонцев, лауреат премии “ПОЭТ”: “<…> все мы сейчас находимся на льдине, которая плывет в правильном направлении, и тем не менее это льдина. Как хотите, так этот образ и расшифровывайте, но он абсолютно точный. Сколько нам суждено на этой льдине метаться, мы не знаем. Она действительно плывет правильным курсом, и все же мы должны быть готовы к тому, что станем планктоном, хоть это и жестоко”.
“Я люблю вспоминать слова Константина Леонтьева, которого в последние годы, вдруг очнувшись, зацитировали, — фразу, смысл которой таков. Воспроизвожу ее не дословно: какое мне в конце концов дело до России, если на Страшном суде я буду отвечать за свою грешную душу? Это для меня установка на всю жизнь — я тоже так могу сказать. Мое несовершенство и мои попытки чему-то противостоять или что-то поддерживать оценивает та инстанция, которая не зависит от земных властей”.
“Я не могу жить без создания стихов”. Беседовал Петр Дейниченко. — “Книжное обозрение”, 2007, № 17 <http://www.knigoboz.ru>.
Говорит Анастасия Афанасьева (Харьков), лауреат Русской премии 2007 года в номинации “Поэзия”: “Только что из шкафа вылетела моль. У нее есть крылышки и какой-то орган, который отвечает за то, что она не может не есть свитер. С поэзией похожая ситуация: поэт — существо, устроенное особым образом. Как моль, которая не может не летать и не есть свитер, поэт — не может не писать. Как у моли есть крылышки для полета, так у поэта в голове есть какие-то, видимо, особенные нейронные связи, какой-то особый обмен веществ, который отвечает за появление стихов. Для кого летает моль и для кого она ест свитер? Я не думаю, что она задается этим вопросом. Я тоже не задаюсь. Я не отношусь к написанию стихов — особенно во время создания текста — как к занятию для кого-то. Это глубоко личный процесс. Совершенно независимый, обособленный, самодостаточный. Если я не пишу, мне плохо: появляется раздражительность, ощущение пустоты. То, что когда-то начиналось как баловство, оказалось глубокой потребностью: я не могу жить без создания стихов”.
Составитель Андрей Василевский (http://avvas.livejournal.com).
“Дружба народов”, “Знамя”, “Континент”, “Радуга”
Александр Белецкий. “Воскресение Христово видевше…” — “Вертикаль”, Нижний Новгород, 2006, вып. 16.
Статья известного украинского филолога, умершего более сорока лет тому назад, — к сожалению, единственное, что вынулось из последних — по времени выхода из печати — выпусков этого младшего родственника “Нашего современника”.
“Неудивительно, что почти все произведения антирелигиозной литературы останавливаются на Воскресении, и все они, как каждому известно, отвечают на этот вопрос отрицательно.
…После некоторых важнейших открытий факт Воскресения признал к концу своей жизни не кто иной, как Фридрих Энгельс. А именно в „РВО” (? —
И — известный уже факт, что число просто ошибок в книге “Библия для верующих и неверующих” у Е. Ярославского — под две сотни.
Ион Деген. Исповедь гвардии лейтенанта. — “Радуга”, Киев, 2007, № 2.
Пронзительные воспоминания о войне человека, который вступил в нее учеником девятого класса и навсегда остался в литературе о ней прежде всего — стихотворением-легендой. В каноническом своем виде оно печаталось, насколько я помню, в “Вопросах литературы” усилиями литературоведа Вадима Баевского. Это стихотворение живет в ткани романа Гроссмана “Жизнь и судьба”, иногда публикуется как анонимное в антологиях, и я жалею, что именно оно не упомянуто во врезе к этой публикации. Добавим, что после войны И. Деген стал выдающимся медиком (ортопедом), половину Украины он поставил, что называется, на ноги, а с 1977 года живет в Израиле.
Стихи я, конечно, помню (но не пунктуацию, так что запятые и точки — наугад): “Мой товарищ, в предсмертной агонии / Не зови понапрасну друзей, / Дай-ка лучше согрею ладони я / Над дымящейся
