Век зряховской “Битвы...” оказался необыкновенно долгим. Пожалуй, это единственный образец лубочных произведений, дотянувший до наших дней. Название повести давно вошло в разряд крылатых выражений и, как ведают словари, употребляется, “когда насмешливо говорится о ссоре, шуме и пр.”6 Ну что же, древние не зря считали, что книги имеют свою судьбу.
6 Ашукин Н. С., Ашукина М. Г. Крылатые слова. М., 1955, стр. 43.
“Злой чечен ползет на берег…”
Первая русская крепость на Тереке появилась еще при Иване Грозном. Она так и называлась — Терки и находилась на его левом берегу, напротив устья Сунжи. Сползание молодой империи на юг решительно устремил Петр. Взятием Азова он попытался прорубить окно в Азию, а в 1722 году, предприняв Дагестанский поход, без боя покорил Дербент и в устье реки Сулак основал крепость Святой Крест. Через десять лет небольшой экспедиционный отряд, направленный из этой крепости на территорию современной Чечни, имел боевое столкновение с жителями аула Чечень. Таким образом, и первые сведения, да и само название чеченцев вошли в русскую жизнь и русский язык из военных реляций.
Первым чеченскую тему в нашей литературе открыл Пушкин в “Кавказском пленнике”, добавив к основному тексту поэмы еще и “Черкесскую песню”. Сейчас она, конечно, подзабылась, но когда-то имела все шансы стать народной, так велика была ее популярность. Стихи положил на музыку А. А. Алябьев, а слова свыше двадцати раз печатались в песенниках и собраниях романсов. По ходу сюжета у Пушкина ее действительно поют черкесские девушки, но речь там идет исключительно о казаках и цветущих станицах, которым грозит близкая опасность:
Не спи, казак: во тьме ночной
Чеченец ходит за рекой…
Среди своих предшественников в описании Кавказа Пушкин, помимо Державина, назвал и Жуковского, поместив в примечаниях к “Пленнику” несколько его “прелестных стихов” из “Послания к Воейкову”:
Ты зрел, как Терек в быстром беге
Меж виноградников шумел,
Где, часто притаясь на бреге,
Чеченец иль черкес сидел
Под буркой, с гибельным арканом…
Далее следует описание грандиозной кавказской природы и обширный перечень соседственных нам теперь горских племен. Некоторые из них (что понятно и простительно) названы поэтом не совсем верно, а некоторые (например, невразумительные “чечереец” или “бах”) до сих пор вызывают трудности в идентификации. Кончается этот прелестный, как считал Пушкин, отрывок сценой, когда горцы в ауле
В дыму клубящемся сидят
И об убийствах говорят,
Иль хвалят меткие пищали,
Из коих деды их стреляли;
Иль сабли на кремнях острят,
