к звуку), показала мне уникальное — сугубо рукотворное — трехдисковое издание звукозаписей Самойлова. Оно представляет из себя обзор избранных материалов Всесоюзной студии грамзаписи и фирмы “Мелодия” за тридцать лет, выглядит как изящно оформленный бокс с самодельным, но очень аккуратным справочником-буклетом внутри2. Тираж этого издания мне неизвестен. Знаю только, что он не превышает десяти экземпляров и находится у тех людей, которых Сергей Николаевич уважал и любил. В надежных, стало быть, руках. Например, в руках Елены Цезаревны Чуковской.
Рассматривая эту коробку, я вспомнил, что нечто похожее уже видел: тоже три диска, тоже смакетированная компьютерным способом книжечка, с коленкоровым корешком-держателем. Сами компакты были, вестимо, без “накатки”, на них фломастером была начертана лишь скромная маркировка — несколько букв.
Это было собрание граммофонных записей Анны Ахматовой, и видел я его в руках у Льва Шилова, которому аналогичный трехдисковый альбом и был посвящен при жизни3 . В то ахматовское собрание была вложена еще одна книжечка с отдельно “изданным” первым вариантом статьи Шилова “Проблемы публикации звукозаписей авторского чтения Анны Ахматовой”.
Представлять оба эти проекта легко: на компакт-дисках собраны все оцифрованные записи обоих поэтов, издававшиеся когда-либо на виниле. Правда, в случае Ахматовой составители пошли по номинальному пути. Они представили все произведения, которые А. А. читала перед микрофоном, но каждое из них — в виде только одной версии, выбранной по усмотрению Сергея Филиппова, в связи с чем список произведений в оглавлении этого собрания, естественно, отличается от оглавлений граммофонных дисков. Напомню, что на разных пластинках Ахматовой часто звучали одни и те же вещи, записанные разными людьми в разных домах.
Кстати, свою статью Лев Алексеевич закончил мечтой-пожеланием: необходимостью будущего “посеансового” типа публикации фонограмм Ахматовой, что кажется нам замечательным соображением (действительно, взять, например, записи, сделанные Никой Николаевной Глен, или Иваном Дмитриевичем Рожанским, или тем же Шиловым — 9 мая 1965 года, в комаровской “будке” — и выпустить их как отдельные пластинки).
О чем-то подобном я говорил с покойным ныне поэтом, композитором и художником Алексеем Хвостенко: мы даже хотели затеять некоммерческое серийное издание в рамках нашего с Антоном Королевым проекта “Звучащая поэзия”. Мечтали выпустить, например, записи Бродского, Сапгира и Холина, сделанные в свое время легендарным Хвостом. Выпустить — с соответствующим инскриптом: “Из коллекции Алексея Хвостенко”. Но Алексей Львович умер, и кроме зафиксированных магнитной лентой наших переговоров от этой задумки, увы, ничего не осталось4.
…В обзоре, посвященном изданиям голоса Ахматовой на CD, я, помнится, посетовал, что к сегодняшнему дню на компакте издан лишь один из двух репрезентативных ахматовских винилов-“гигантов”. Теперь, держа в руках филипповское собрание и даже помня, что он оцифровывал не записи с пленок, но сами виниловые треки (используя, возможно, фондовые неигранные пластинки), я знаю — Ахматова оцифрована, ее голос сохранен надолго. Разумеется, я здесь не говорю об mp3-треках ахматовских произведений в авторском чтении, ибо идентичное филипповскому собрание стихотворений А. А. давным-давно выложено в Сети, — но мне неведомо, кто и как цифровал ахматовские винилы для интернет-собраний.
“Мы несем ответственность: натуральная механическая запись еще не оторвана от голоса говорящего, еще является его продолжением, весьма полным и емким, — писал Сергей Филиппов в буклете к ахматовскому альбому. — Собственноручно устраивая этот отрыв, переводя в цифру граммофонные записи, мы не применяли никаких способов обработки звука, предполагающих серьезное вмешательство в его структуру, что неизбежно уводит от подлинности к стерильности, хотя и заманчиво по части шумоподавления.
…Легкое шуршание корундовой иголки 60-х годов не вытравлено на дисках нашего альбома не столько в память о шарме граммофона, сколько потому, что мы не в силах были расстаться с ним, его колдовством, которое, как треск свечки, настраивает нас на правду документа”.
Как это не похоже на “научную” аннотацию, не правда ли?
Итак, Ахматова все же, как мы знаем, на компакт-дисках так или иначе издавалась, чего нельзя сказать о Давиде Самойлове.
За исключением изданного Анатолием Лукьяновым в рамках своего десятидискового проекта “100 поэтов XX века. Антология голосов поэтов” (2002) стихотворения “Сороковые”, я не знаю случаев перевода голоса Давида Самойлова в цифру. Встречаясь с Галиной Ивановной Медведевой, я осторожно спросил, как бы она отнеслась к инициативе издания подобного (хотя бы одного!) диска. И из ее ответа понял, что отсутствие верного и всегдашнего помощника Сергея Филиппова так сильно подействовало на нее, что она пока себе и не представляет, как браться за подобный проект без него. А его — нет. Всегда — был, а теперь — нет.
Стоит еще добавить, что значительная часть записей Давида Самойлова переводилась Филипповым в цифру с магнитных пленок-исходников без ностальгических “легких шуршаний” иглы звукоснимателя. Так что, может быть, кто-то и заинтересуется авторским чтением поэта, стихи которого так любят многие еще оставшиеся читатели поэзии и так высоко ценила сама Ахматова, непременно упоминая его имя в списке своих талантливых современников.
Наверное, с моей стороны было бы нечестно не процитировать важнейшую надпись на
