Новый Мир ( № 11 2007)

 

“Волга — XXI век”, “Зарубежные записки”, “Знамя”, “ИнформПРОСТРАНСТВО”, “Истоки”, “История”, “Книголюб”, “Континент”, “Наше наследие”,

“Новая Польша”, “Новый журнал”, “Подъем”, “Фома”

Максим Амелин. Язык как главный герой. — “Знамя”, 2007, № 8 <http://magazines.russ.ru/znamia>.

“<…> Современные критики, особенно „новые”, пишут исключительно о неких смыслах, идеях и содержательных особенностях разбираемых произведений, совершенно не касаясь языка и стиля. Складывается впечатление: наступают времена нового РАППа и вот-вот начнут громить формалистов (если, правда, таковые найдутся). Как будто неизвестно, что содержание любого значительного, рассчитанного не на одноразовое прочтение, художественного произведения не только неоднозначно, но и непознаваемо (перелистайте хотя бы Потебню и Рубакина).

Между тем, возвращаясь к поэзии, на сегодняшний день отчетливо просматриваются два стилевых направления — „гладкопись” и „плохопись”. Первое — писание в системах отживших поэтик, на языке, приближающемся к современному русскому литературному . Любопытно, что к поэтическому индуцированию и перепевам (о „поэтике перепева”, кстати, можно было бы написать не одну филологическую статью!) по-прежнему сподвигают одни и те же авторы: Мандельштам, Пастернак, Жорж Иванов, Заболоцкий — мужчин, Цветаева — женщин, Бродский — тех и других. Такое литературное клонирование как явление известно давно (над ним неплохо поиздевался Владимир Сорокин в „Голубом сале”).

„Плохопись” же как языковое и стилистическое явление — нечто не просто новое, а самое что ни на есть новейшее, причем глубоко самобытное, коренное. У авторов „плохописных” текстов есть ряд установок: надо писать так, как будто все уже написано и этим всем, как слишком обременительным грузом, неподъемным для сознания современного человека, можно безболезненно пренебречь, и так, чтобы было понятно только здесь и сейчас, для чего надо категорически избегать любых привязок к современному русскому литературному, ориентироваться на язык СМИ, пренебрегать синтаксическими связями, а расширять словарь стоит только за счет обсценной лексики, молодежного сленга и компьютерно-мобильной терминологии. Напоминает подобный способ письма такую стрельбу по мишени, когда нужно, намеренно изловчась, уверенной рукой во что бы то ни стало ни разу не попасть.

Не берясь расставлять обоим направлениям оценки, отмечу только, что и тому и другому присуще очевидное смешение двух языков и областей их применения на фоне отсутствия языковой индивидуализации <…>”.

Завершают дискуссию о языке в этом номере также Илья Кукулин и Владислав Отрощенко.

Татьяна Анчугова. Парадоксы гения. — “ИнформПРОСТРАНСТВО” (общественно-аналитический, культурологический, литературно-художественный альманах; приложение к газете “Информпространство”), 2006 — 2007.

О Чайковском. “Есть ли у кого другого столько разнообразной снежной, зимней музыки? Параллель можно провести только с Пушкиным, любившим в снежную пору „кобылку бурую запречь” и „предаться бегу нетерпеливого коня””.

Вл. Вельяшев. Суров и жесток стальной резец. — “Наше наследие”, № 82 (2007), <www.nasledie-rus.ru>.

О гениальном гравере-портретисте на меди — Иване Петровиче Пожалостине, который был еще и блистательным мемуаристом. Я отмечаю эту публикацию и потому, что работы Ивана Петровича, как он себя называл, “профессора из крестьян”, его гравюрные портреты русских писателей и монархов, каждый из нас видел, и не раз. Он умер, всеми забытый, в 1903 году, под Рязанью, в болезни, не получив должной медицинской помощи. Последние пятнадцать лет своей жизни резал огромную гравюру с полотна Александра Иванова “Явление Христа народу”.

Юрий Влодов. Однажды в XXI веке . — “Истоки” [альманах], 2007.

Вообще-то это текст Сергея Телюка (“Из бесед на кухне у Юрия Влодова”) , с благоразумным уведомлением: “Завершая пересказ устных историй Юрия Александровича Влодова, я напоминаю, что он ведется от его имени…”

История называется “Примите меня, пожалуйста, в жидомасоны!”.