В купе, постелями пропахшее,
на коврик вытертый ступлю.
И поезд полетит просторами,
и все пойдет на старый лад,
деды займутся помидорами,
а женщина потупит взгляд.
Душа, комочек, беззаконница,
свою не сдерживает прыть.
…И выпить чай, и познакомиться,
и в тамбур выйти покурить.
Там лампочка неярко светится,
и мне сейчас
в последний раз
с тобою встретиться
и в первый раз
увидеть очи удивленные,
пока проглатывает тьма
обшарпанные, пропыленные
пристанционные дома.
В деревне
Еда — подобие обеда,
крест деревенского окна…
Еще не кончилась война.
Над кем одержана победа?
Еще кругом следы разрухи,
еще огонь на головнях,
еще последние старухи
живут в последних деревнях,
уж не живут, а доживают,
и, метром замеряя грудь,
старье свое перешивают,
в последний собираясь путь.
