Новый Мир ( № 8 2009)

помнить не только в табельные дни. То, что не только научного, но просто грамотно прокомментированного издания его стихов у нас нет, выразительно характеризует „хороших людей” XXI века. (И не надо кивать на трехтомник 1991 года, подготовленный покойным Ю. Л. Болдыревым. Ему спасибо, но ведь сколько лет прошло.) В общем, как писал Слуцкий, надо думать, а не улыбаться” .

 

Андрей Немзер. Так и получилось. К пятнадцатилетию возвращения в Россию Александра Солженицына. — “Время новостей”, 2009, № 89, 26 мая.

“Так и получилось. Несмотря на то что Солженицын неустанно предупреждал о грозящих нам опасностях. Пусть „Красное Колесо” оставалось для огромной части мыслящей, надеющейся на лучшее, ищущей правды, уже готовой распрямиться России каким-то невнятным фантомом. (Обойдем сейчас сюжет о том, сколько интеллектуальных сил было потрачено для того, чтобы самое духовно значимое и — настаиваю — художественно совершенное русское сочинение второй половины ХХ века постигла такая судьба.) Пусть не вся публицистика Солженицына доходила до своих потенциальных читателей. Пусть „Письмо вождям Советского Союза” (1973), указывающее „ плавный путь спасения нашей страны”, могло казаться не соответствующим „новым временам”... Но ведь статья „Как нам обустроить Россию?” (детально анализирующая тогдашнюю социальную, экономическую, политическую ситуацию и принципиально конструктивная в каждом своем тезисе) была напечатана в 1990 году тиражом 27 млн экземпляров!

С ужасом вспоминаешь, как с ней полемизировали, точнее — что о ней говорили, перевирая буквально все утверждения и предложения автора. И были в том трогательно единодушны первый (и последний) президент умирающей квазиимперии и партийные бонзы с мест, примеривающие маски национальных лидеров независимых государств, просвещенные адепты „либерализма и демократии” и столь же просвещенные радетели „патриотизма”. Что уж говорить о тех миллионах подписчиков „Комсомолки” и „Литературки”, которым интереснее (и уже привычнее) было глядеть на перманентные телевизионные ристалища (то трагедию крутят, то цирковое шоу, то из студии, то из Кремля, то с улицы), чем вникать в „посильные соображения””.

 

Марина Палей. Механизм непролазного умиления. — “Русский Журнал”, 2009, 5 мая <http://russ.ru>.

Резко критический отзыв о рассказе Олеси Николаевой “Эфиоп” (“Новый мир”, 2007, № 11). Среди прочего: “Увы, политологи предсказывают довольно высокую вероятность того, что на вверенной человеку планете, относительно скоро, победит исламский фундаментализм. Почему? Да хотя бы и потому, что у представителей этой идеологии (именно — идеологии) дела со словами не расходятся. А вот, скажем, православный писатель — существо двойственное… То есть ежели и умиляется, глядя на кромешную нищету и унижения (которые, конечно, катализируют обретение „незащищенными слоями” — Царствия Небесного), то почему-то дальше этого умиления не идет, не совершает каких-либо радикальных, сообразных со своими представлениями, действий: не обращается, например, к депутату парламента с предложением, чтобы „слои” — для их же пользы, т. е. для скорейшего обретения Вечного Благоденствия, — голодухой бы поинтенсивней пробрать. А ведь опыт голодомора, казалось бы, даже подспорьем мог бы стать. И уж всяко не расцветают душой они, хронически умиленные , когда обретение Царствия Небесного — посредством нищеты, голодухи, кромешных болезней — начинает вдруг очень активно „светить” — ну, скажем, их чадам и домочадцам. То есть означенная „двойственность” индивидов, склонных к такому роду умилениям, остается для меня загадкой. Другая загадка — сама природа этого непролазного умиления”.

 

Павел Пепперштейн. Заповедник “Россия”. — “ OpenSpace ”, 2009, 14 мая <http://www.openspace.ru>.

“Мне кажется, что будущее должно занимать каждого. И, честно говоря, меня смущает, что в России о нем мало думают. Перспектива перекрыта. Свободному потоку мысли мешает доминирующая капиталистическая идеология”.

“Идеальное общество должно быть устроено по принципу экосоциализма”.

“Я очень надеюсь, что бизнес-центры Москоу-Сити никогда не будут закончены.

Я обращаюсь к высшим силам с мольбами об этом. Если единственное, что может спасти остатки Москвы, — это усугубление кризиса, то я за кризис”.