. Как сам считает нужным. Ему 76 лет — его поздно учить.)
8 ноября 1995, вторник. С Ал. Ис. у меня никаких отношений нет, как никогда их не было. У меня — восторг перед ним, который не убывает. Великий писатель, великий человек . К. Кедров сообщил в “Известиях”, будто Солженицын переживает “духовный кризис”. Это после солженицынского “Все равно” в “Лит. газете” и “Молодь” и “Эго” в “Новом мире”... Вскоре после этой и других статей — А. И. С. был грубо лишен телевидения. (Это ему на пользу: сидеть дома и писать... Люблю его.)
Недавно критики: Сарнов, Лазарев, Рассадин и еще кто-то — выпустили общую статью, где расставили прозаиков и поэтов по рангам в соответствии с их вкусом. Там глупо все насквозь. А начало такое: 1) Владимов, 2) Солженицын... Какая чушь! Владимов — лучший ученик Солженицына. Оттого, что был и жив Солженицын, Владимов создал свой прекрасный, подражающий Солженицыну роман — “Генерал и его армия”.
Читаю 1-й том публицистики Солженицына. “Жить не по лжи”, удивительно, хотя и безумно. Каждое слово — драгоценный камень. Но
напрасно он думает, что это нечто малое, нетрудное, всего лишь требуется не лгать. Да это то же, что броситься со всей семьей под трамвай — при советской-то власти! Можно было требовать тогда “всего лишь” не доносить, любить друзей, быть хорошим товарищем, не предавать дружбу. А не лгать!
Помню случай со мною. Я написала книгу “Декабристы — исследователи Сибири”. Мне показалось это существенным открытием. Доказать, что они были не только политическими повстанцами, но интеллигенцией того времени, открывателями. Редакции книга нравилась. Но у меня требовали вставить — т. е. согласиться на фразу, ими вставленную: там, где я говорю о мечтании кого-то из декабристов — что вот, мол, какой может стать Сибирь, если разрабатывать ее богатейшие недра! — вставить фразу: “В наше время Сибирь и стала такою”. И далее о подъеме при советской власти, о высокой добыче угля и пр. в наши дни. А я уже знала тогда, что вся Сибирь — сплошной концлагерь, что добывают там уголь и пр. богатства земли и строят дороги — заключенные. Но — сдалась. Мне было очень стыдно. Но я дорожила своим открытием — да и деньги нужны были. Сдалась, поправила фразы только “стилистически”. Книга вышла. Ее хвалили — в печати Азадовский, в письме ко мне Оксман. (Ему особо понравилась одна фраза о суде над декабристами: “Началась трагедия следствия и комедия суда”.) Однако книгу я считала загубленной и потом охотно переиздавала только главу о Николае Бестужеве: “Н. Бестужев, исследователь Бурятии”.
Так вот А. И. С. требует: “всего лишь”.
Вообще к интеллигенции он жесток, а главное — он не понимает ее. Образованщина! И все тут. “Интеллигенция перестала быть интеллигенцией, когда не заступилась за крестьян во время коллективизации”. (А перечел бы “Мужиков”, “В овраге” и “Новую дачу” Чехова.) Когда крестьяне заступались за интеллигенцию — даже за земцев, врачей и учителей?
Гениальной литературы русской и живописи они и совсем не знали, не подозревали о том, что у них есть Пушкин и Блок. Не из крестьян ли выходили городовые, погромщики, а потом и следователи КГБ и охранники? Крестьян было миллионы, интеллигентов — сотни, ну, может быть, тысячи. Ну, вот теперь их совсем не осталось — почти. Конечно, среди интеллигентов много сволочи, и при царе было, и при советской власти, и теперь. Тем ценнее каждое интеллигентное лицо, которое не сволочь. Ценнее для всего народа.
Солженицын говорит мельком о том, что до Нобелевской его поддержала “тоненькая пленка”. Я не знаю всего состава этой пленки, но те, кого я знаю, — сплошь интеллигенты... И сейчас, когда его отлучили от телевидения, протестовали, насколько мне известно, только интеллигенты. (Останки!)
У такой огромины, как он, и заблуждения огромны. Огромный человек, талант огромный. Для того чтобы стать гением, ему не хватает только интеллигентности!
13/XI 95, понедельник. Читаю публицистику Солженицына. Удивительная книга! Столько ума, пророчеств — и столько безумия и злости не по адресу. Написано все насквозь превосходно, дивишься языку, синтаксису, емкости слов — и привкусу безвкусицы и безумия. Ну почему, например, А. И. утверждает, будто русский и украинский народы понесли наибольшие потери в войне против фашизма? А Белоруссия — не понесла? Ведь на нее первую накинулись гитлеровские войска. И таких “почему” очень много, хотя много и ошеломительных правд.
И настойчивые призывы к “национальному сознанию”, “национальному возрождению” — рядом с проклятиями — заслуженными и незаслуженными — по адресу интеллигенции. Как будто без интеллигенции возможно какое бы то ни было сознание . Интеллигенция и есть сознание. В древние века в России грамотность принадлежала только духовенству и древняя литература — вся рукописная! — принадлежала духовенству. Но что такое Россия и русское национальное самосознание без Державина, Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Баратынского, Тютчева, Фета, без Достоевского и Чехова, Герцена, без Блока, Ахматовой, Мандельштама, Пастернака? И можно ли отрицать наличие советской культуры — т. е. вычеркнуть все 60 — 70 лет русской истории? Разве Зощенко, Маяковский, Маршак, Замятин, Мейерхольд, Булгаков, Чуковский, Житков — это не “русская национальная культура”? То же и в драматургии, и в живописи, и графике, и в кино, и в балете. Куда же деть Уланову?.. И разве у великого
