Новый Мир ( № 9 2008)

И бессмертная речь распирает грудь, и рыданья

сотрясают основы смертного мирозданья,

и спешат на службу граждане, и таксомотор,

замедляя ход, жмется к бортику тротуара,

и внешний хлад не остужает сердечного жара,

и худшая часть души с лучшей вступает в спор.

 

 

 

 

Херсон­ский Бо­рис Григорье­вич родил­ся в 1950 году. Окон­чил Одес­ский медицин­ский инсти­ тут. За­ведует кафед­рой кли­ничес­кой пси­хологии Одес­ско­го нацио­нального уни­вер­ситета. Ав­тор несколь­ких книг сти­хов (в том чис­ле переложений биб­лей­ских тек­с­тов). Ак­тив­но пуб­ликуется в жур­нальной и сетевой перио­дике. Жи­вет в Одес­се.

Крокодиловы слезы

ВЕЧНОЕ ПЕРО

1

Прежде всего я представляю его комнату: сколько в ней было углов?

Разумеется, не четыре, если я говорю об этом. Сначала входишь и видишь справа и слева по два угла, а в конце комнаты еще по два. Вот и cчитайте. Не забудьте про эркер в стеклянной огранке: там сколько углов?

Между первыми углами стиснуты простенки. В одном — шкафчик с иконами, таких давно не делают, он назывался божницей; в другом — книжные полки, но не просто полки, а такие, каких тоже давно не делают, они назывались шведской горкой.

Надо, пожалуй, объяснить, как устроена шведская горка. Тем более что этот предмет был заурядным в домах старых интеллигентов.

Шведская горка, или, еще проще, шведский шкаф, — это будто бы просто поставленные одна на другую полки, передняя стенка которых, как у полок в наши дни, стеклянная. Правда, она охвачена деревянной рамой и потому схожа с оконцем. Этого мало. Главная причуда шведской горки в том, каким способом открывается оконце. Если вас некому было посвятить в их тайну, ждите неприятностей. Либо вы попросту не откроете, либо оконце (после вихляний вверх-вниз-вбок, снова вверх-вниз-вбок) останется у вас в руках. Что будете делать? Допустим, хозяева разливают чай, пока вы коротаете время у книжных полок. Разумеется, они не позабыли о госте. Напротив, бросают на вас доброжелательные взгляды. Приятно, что гость нашел себе занятие. Им трудно предположить, что в эту секунду его губы шепчут неожиданно энергичные слова, а рубаха сделалась мокрой. Мне даже приходит на ум своеобразная статистика (не знаю, какое министерство может воспользоваться ею): девять из десяти гостей попытаются приставить стенку на прежнее место. Бедняги!

Они не знают, что любой шведский шкаф не держится в таком положении.

Интересно, а что будет делать один из десяти? С улыбкой, держа стенку перед собой, пойдет на хозяев с единственным словом: “Какая...”

Лучше не приближайтесь к шведской горке. Ведь мало открыть оконце. Главная тонкость в том, как, подняв его, вдвинуть обратно, иначе оно сразу же ахнет вниз. Для этого нужно ловким, но благородным движением правой руки (если вы не левша, конечно) нащупать полозья, по которым без всякого усилия, без скрипа оконце уедет внутрь. Алле — оп! Вот он — дух изобретений начала двадцатого века. Телефон! Автомобиль! Аэроплан! Синематограф! Ядовитые газы!

И среди этого — оконца шведской горки. Все-таки они лучше ядовитых газов, хотя, наверное, не столь революционны с научно-технической точки зрения. Впрочем, двадцатый век был явно благосклоннее