— Да ты с ума сошел? Да разве я на такую похожа?! — Это я из последних сил все же боролась за эту нахлынувшую любовь, делая вид, что вовсе она не нахлынула, и вообще, меня, мол, только постель интересует. Но он был на стреме.
— Именно, что не похожа. Такие, как ты, самые опасные, потому что кажется, что “просто так”, а на самом деле, как подсядешь… — Он подыскивал слово — эмоционально. Подыскал.
Я не сдавалась:
— Я буду держать себя в руках! Я обещаю! Ну давай хоть попробуем! Не бойся! Ну подумай! Не сможешь же ты ко мне всерьез относиться, когда я замужем и еще с двумя сплю!
— Смогу. — И он так тяжело вздохнул, что понятно стало — дискуссия окончена.
Потом еще головой покачал вот так — мол, и не проси. Но надо отдать ему должное, повез до дома. Я ему больше не звонила — очень было больно… (В телефон.) Вадик, Аню отвезешь?..
Надя. Аня едет в редакционной машине. Водитель делится с ней своей личной жизнью. Он всегда делится. С Аней все делятся. Но то ли нарочно, то ли случайно в этот день все вокруг, как сговорились, — только об одном. Или просто из потока жизни мы вылавливаем то, что нас сейчас больше всего волнует? Может быть, в другой день на весь этот треп вокруг себя Аня и внимания бы не обратила?
Водитель. Ей казалось, что я ее разлюбил. Что у меня другие женщины. А я просто на работе горел. А работа связана с общением. С активным, причем. И домой мне женские голоса звонят. И разговариваю я с ними весело, игриво даже. Но это же стиль такой. Он ничего не подразумевает. А она решила — все… Я вот теперь точно знаю: чтобы друг друга не потерять-— надо все время разговаривать. И если непонятка какая — надо спрашивать. Словами проговаривать все надо. Иначе — конец. Иначе это копится-копится, а потом — бабах! В итоге, когда мы с ней все же поговорили, у нее уже был любовник. Я- то думал, что у нас все в порядке. Меня как кипятком ошпарило! Почему?! А она говорит: “Я боялась, что ты меня не любишь”. То есть она заранее отходной вариант себе организовала. Она говорит: “Чтобы, если ты уйдешь, не так больно было”. А я и не думал уходить. Мы просто редко разговаривали. Не обсуждали ничего. Так, на бытовом уровне. И мне казалось — все в норме. И вот после этого — я никому не верю. Живешь с человеком... Думаешь одно, он думает другое, а тебе не скажет… Не могу я… Ань, я тебя не дождусь — мне еще в типографию.
Аня. Поезжай. Я сама.
Надя. Аня выходит из машины, захлопывает дверцу и бежит к проходной киностудии. Вот она уже сидит в гримерке актрисы Зелинской. Та, загримированная, быстро просматривает распечатанные листы своего интервью.
Актриса. “Любовь равной не бывает. Один все равно любит сильнее, а второй позволяет себя любить”. Как это я хорошо сказала! Цитата, конечно. Откуда-то. Но откуда — убей не помню! (Отдает Ане листы.) Все нормально. Да за тобой вообще можно текст не проверять. Ты лучше меня знаешь, как надо.
Аня. Ну, все-таки. Мало ли.
Актриса. А насчет уехать… твое, конечно, дело. Но я бы точно не смогла. Вы бы меня потеряли как личность, как творческую единицу. А кому я нужна такая? Я себе в первую очередь не нужна. Да и он — сволочь последняя, если этого требует. Как это писал какой-то философ? Любовь-— это когда ты хочешь, чтобы человек развивался. Вот. Как-то так. Он хочет, чтобы ты развивалась?
Аня. Думаю, он не против. Но сейчас такая ситуация… Как там развиваться? Ну, я там язык могу выучить. Тоже развитие.
Актриса. Сидеть в четырех стенах — язык учить и ждать, пока он с работы придет? И все! Один свет в окошке! Да ты сдохнешь!
Аня. Я всю жизнь мечтала встретить мужчину, ради которого не жалко все бросить. Таких не было.
Актриса. Ты с ним сколько знакома? Два месяца? Ты его проверить успела?
Аня. В смысле?
Актриса. Ну, в отрицательных ситуациях. Ну, например, когда ты полностью от него зависима. Как он себя поведет? Это же самое главное. Эту проверку даже самые близкие не выдерживают. Сразу шантаж начинается, как только пересечение интересов. Если он начнет тебе диктовать — как жить? А уйти тебе там будет некуда. И вернуться непросто.
Аня. Он… человеческий вполне.
