Борис Кагарлицкий и Артем Магун. Уроки перестройки и формирование классовых блоков. — “Что делать?”. Газета новой творческой платформы. 2008, № 19 <http://www.chtodelat.org>.
Среди прочего Борис Кагарлицкий говорит: “Власть готова печатать нашу критику в адрес либералов? Прекрасно. Либеральная пресса готова опубликовать нашу критику (с наших, левых позиций) в адрес власти? Великолепно. Именно благодаря этой трещине левые идеи и авторы сейчас как минимум более известны широкой публике, чем 10 лет назад. В 1990-е годы, когда раскола между правящими консерваторами и либеральной элитой не было, не было и ни малейшего шанса пробиться в СМИ. У либералов был тотальный контроль. Как говорится, муха не пролетит. Сейчас гораздо легче”.
Яков Кротов. Солженицын как религиозный тип. — “Грани.Ру”, 2008, 15 августа <http://www.grani.ru>.
“Солженицын, в отличие от многих русских интеллектуалов своего времени, абсолютно не стремился утвердить себя в литературе как верующего христианина, не пытался освоить птичий язык нового русского богословия, восходящего к Дмитрию Мережковскому и Владимиру Лосскому. Он пишет о религии намного более отстраненно, чем Достоевский и Толстой, не пытаясь предъявить больше веры, чем у него есть, — а есть у него, судя по предъявленному, очень мало”.
Константин Крылов. Гроссмейстер. Солженицын как политическая фигура. — “АПН”, 2008, 5 августа <http://www.apn.ru>.
“Для некоторых людей — да, немногих, но такие есть — смерть является не концом всего, а этапом дела, которым они занимались всю жизнь и которое продолжится после них”.
“<...>
“Солженицына можно не признавать как идеолога, писателя, публициста, властителя дум. Можно быть любого мнения о его жизни и идеях. Но одного у него не
отнимешь — это был игрок высочайшего класса. Гроссмейстер, чьи дебюты и развязки заслуживают самого внимательного изучения”.
Дмитрий Кузьмин. Про загляденье. — “
“О том, что русская литературная критика находится при последнем издыхании, причем издыхает она каким-то таким скверным и стыдным способом, что нет возможности ни горевать, ни сочувствовать („Бобо мертва, но шапки не долой”), — сказано уж много. Одним из первых признаков смерти является, как сказано в другом классическом источнике, посинение трупа: совершенно исчезла возможность литературной полемики, поскольку представители критического цеха почти без остатка разделились на добропорядочных рутинеров, которых невозможно оспорить, потому что они ничего существенного и не утверждают, и громогласную косноязычную сволочь, с которой дискутировать — все равно что разъяснять гадящему в подъезде бомжу правила хорошего тона. Впрочем, разделение это условно, потому что сволочь тоже ничего содержательного не утверждает <...>”.
Борис Куприянов. Избиение книги. Участник проекта “Фаланстер” отвечает на вопросы “Завтра”. Беседовал Андрей Смирнов. — “Завтра”, 2008, № 32, 6 августа <http://zavtra.ru>.
“Люди будут читать. Но кардинально изменится структура чтения. <…> Зайдите в любой провинциальный книжный магазин — почти повсеместно: либо развлекательная литература, либо учебники. Две функции чтения, которые остались. Из сорока-пятидесяти функций, которые должны быть”.
Алла Латынина. Миссия Солженицына. — “Взгляд”, 2008, 5 августа <http://www.vz.ru>.
“Великий человек, понявший свою жизнь как миссию, редко находит полное признание у
