— Только не в конце, а в начале. Отсюда и пустота впереди, — заметила Белка.
— Нет, скорее уж действительно в конце, — согласился с Йоном Эльф. — Был у нас такой философ Константин Леонтьев, он говорил, что русскому народу суждено завершить историю человечества, поскольку он последний из развитых народов несет в себе жизнь.
— Правильный философ, — одобрил Йон. — Но будущее все-таки за Африкой!
— Хорошо там сейчас, наверное, в Африке? — спросил Эльф.
— Там моя родина, мне только там по-настоящему хорошо.
— У нас коньяк есть, выпьешь за Африку? — предложила Белка.
— За Африку я не то что выпью, я умру за нее! — заверил Йон.
Они выпили за Африку, потом за Россию и, в конце концов, окончательно подружились.
— А где ты так хорошо выучился по-русски говорить? — поинтересовалась Белка.
— По разговорнику для глухонемых. — Он засмеялся. — Шутка. Могу рассказать, если интересно.
В России он жил уже три года, учился в “Лумумбарии”. Его отец, Ассаи Руги, одно время был президентом африканской страны Дого. Он всегда уважал Советский Союз и с детства готовил Йона к учебе в советском
вузе. Обучал его русскому языку, заставлял общаться с детьми из советского посольства и читать русскую классику, к которой ученик остался совершенно равнодушен. Единственным, что ему понравилось, были стихи
Гумилева, выпущенные в каком-то французском издательстве, основанном русскими эмигрантами.
— Я даже помню наизусть несколько стихотворений об Африке из этой книги, — похвастался Йон.
Мы рубили лес, мы копали рвы,
Вечерами к нам приходили львы…
— Это “У камина”, — тихо сказала Белка и продолжила вместе с Йоном:
…Но трусливых душ не было средь нас,
Мы стреляли в них, целясь между глаз…
— Изумительно живое и очень тоскливое стихотворение, — сказала она, закончив чтение.
— А чем ты занимался, пока в Африке жил? — спросил Эльф.
— Жил, учился, в гости ходил. — Негр неопределенно пожал широкими, как ствол баобаба, плечами. — Но это ведь все неинтересно, правда? Интересно было, когда я уходил жить в джунгли. К тем людям, которые никогда не видели городов. Там мне было совсем хорошо. Мы ловили рыбу, охотились на крокодилов, собирали фрукты, били в тамтамы, танцевали. Ели то, что давали нам джунгли. Спали в хижинах, крытых листьями. В сезон дождей по ним целыми днями стучали капли. Под этот звук хорошо спать. В солнечные дни всюду бабочки летали, птицы кричали, обезьяны прыгали… А когда мне надоедало жить в лесу, я уезжал к океану. На мурен охотился, на берегу валялся, волны слушал, курил…
“Белые” уважительно посмотрели на Йона. Его действительно легко было представить и затаившимся в засаде с копьем в мускулистой руке, и плывущим в долбленой лодке по затерянной в джунглях реке, и глядящим в желтые, с узким кошачьим зрачком глаза крокодила, и танцующим под бой тамтамов среди жалящих, как дикие пчелы, искр костра.
Лицо Йона стало задумчивым.
— Как же я соскучился по Африке… Ужасно… Я только сейчас понял.
— Ну ничего, будет лето, поедешь домой. Поживешь, как человек, в лесу под елкой, или что у вас там растет, — подбодрила его Белка.
