— Анна Васильевна пошла к Захарчукам, — продолжал Лебедев, возя рукой по столу, словно бы стряхивая крошки, — телевизор смотреть. У нас с ней расхождение во вкусах. Она смотрит “Спрут”, про комиссара Каттани. Это несерьезно. Ты садись, Инночка, попей тоже чаю. Я сейчас принесу.
Лебедев поднялся, трикотажные спортивные штаны висели пузырями у него на коленях.
Инна пошла помогать Лебедеву. Он присел на гнутый венский стул (вот у него ножка была перетянута проволокой) и потянул к себе одну газету; от нее еще чуть-чуть пахло типографской краской. Газета была местной, на первой полосе, под материалами Пленума ЦК КПСС, — подвал с заголовком “Параграф душит и смешит”, на второй — заметка “По родному краю с рюкзаком и компасом”, колонка “Окна ГОСТа”, еще что-то. Он вспомнил старую, еще школьную, забаву: воображаешь картинку с голыми, в постели, мужиком и бабой, а вместо подписи подставляешь газетный заголовок. Типа “Укрепляем партийные ряды”, или “15 месяцев ударного труда”, или “Как работать с резервом кадров”. Почему-то всегда получалось смешно. Теперь он даже не понимал — почему?
Инна вернулась с чашками и блюдцами, поставила их на клеенку, клеенка была в мелкую красно-коричневую клеточку, внутри каждого квадратика — цветочек. Он заметил, что чашек только две.
— А вы? — спросил он.
— Я к тетке, — сказала она. — А то обидится. Я пойду, Пал Палыч?
Я завтра забегу, ага? С утра?
— Иди, иди, деточка, — сказал Лебедев.
Инна приподняла чемодан, стоявший у крыльца, вопросительно посмотрела.
— Ах да!
Он взял рюкзак, достал из него пакет, протянул ей.
— Спасибо, — сказала она, пакет прятать в чемодан не стала, а раскрыла и стала в нем копаться. Достала коробку с вафельным тортом и протянула Лебедеву: — Это вам, Пал Палыч.
— А, — сказал Лебедев, — спасибо. Анна Васильевна обрадуется. Она их любит.
Коробку он, держа в обеих руках, понес на веранду, а Инна тем временем вновь взяла одновременно мешок и чемодан. Сумочка висела у нее на плече.
— До калитки проводите меня?
— Да. — Он вновь попытался забрать у нее чемодан, но она покачала головой: — Не надо. Просто проводите.
Он вновь пошел по дорожке меж мокрых листьев. Белое мохнатое насекомое, трепеща крыльями, зависло над бледным раструбом ночного цветка.
— Ему надо платить за ночлег? — спросил он вполголоса.
— Платить? — Она покачала головой. — Нет. Тетке Зине бы пришлось. А так — нет. Много свободного места. Ему скучно. Сын в Каменце.
— Где?
— В Каменце-Подольском. Тоже учителем. Только в техникуме. И внуки там. Выросли, не хотят сюда ехать, говорят, скучно здесь, ни дискотеки, ничего. А Пал Палыч тоскует.
— А к ним перебраться? В Каменец?
— Что вы. Он никуда отсюда не уедет.
— Патриот края?
— Да, — сказала она. — Патриот края. И еще… Анна Васильевна не придет. Так что не ждите ее. Просто ложитесь спать.
— Анна Васильевна? Ах да. А почему?
