— Купили бы мне свою собственную, я бы мяла что хотела! — оправдывается Настя, не чувствуя за собой вины. — У всех уже машины есть, одна я как золушка.
— Ничего, — утешает отец. — Скоро моя машина твоей станет. Навсегда.
— Правда? — радуется Настя.
Светлана одергивает ее:
— Ты разве не знаешь, что нас ждет?
— Почему нас? Это его ждет. А он согласие дал, я правильно поняла?
Быстров вяло кивает.
— Так я возьму машину?
— Бери.
Настя, счастливая, исчезает.
— Так нельзя, — говорит Светлана. — Надо как-то бороться!
— Как?
— Ну, не знаю… В суд подать.
— Прецедента не было.
— А ты создай!
— Свет, помолчи, а? И так тошно.
Светлана глянула на часы.
— Ой, что же это я? Там же…
Спешит в комнату, включает телевизор. Слышны звуки какого-то веселого шоу.
Быстров встает, шарит по кухонным ящикам. Находит начатую пачку сигарет. Закуривает.
Светлана кричит:
— Вадик, опять закурил? Забыл, что тебе врач сказал? У тебя легкие!
— Скоро не будет, — негромко говорит Быстров. — Ни легких, ни тяжелых.
Поскольку событие хоть и не из ряда вон, но все-таки заметное, как говорят журналисты, информационный повод, Быстрова приглашают на популярную передачу «Глаз народа». Он, как человек государственный, служивый, не чувствует себя вправе отказаться.
Сидит в студии, в центре, на свету и на виду, вокруг, как на небольших футбольных трибунах, зрители.
Выходит бойкий ведущий Соломахов, которого встречают аплодисментами.
Он объявляет:
— Итак, начинаем нашу программу «Глаз народа»! Итак, сегодняшняя тема — «Казнить нельзя помиловать». Итак, вот наши сегодняшние гости! — Широким жестом Соломахов указывает на троих героев передачи: всхлипывающую женщину лет тридцати пяти, угрюмого мужчину лет сорока кавказской настороженной внешности и скромно утонувшего в глубоком кресле Быстрова. — Итак, перед нами три человека, объединенных общей проблемой, — их собираются убить! — сообщает Соломахов. — Послушаем сначала их. Екатерина Лебедева, что случилось? — подсаживается он к женщине.
— Сын убить хочет, — плачет Лебедева.
