имеет свою собственную, не совпадающую с общепринятой, точку зрения. И потому горчевский комизм постоянно оборачивается в лучшем случае печалью по поводу несовершенства мироздания, а в худшем — трагической невозможностью понимания или даже вообще нормального человеческого контакта.
Наиболее характерен в этом отношении, на мой взгляд, рассказ «Енот и папуас». Открывается рассказ серией парадоксов (например, единственно верный способ дождаться чего угодно — это не ждать), имеющих отношение к реалиям современного мира. Затем оказывается, что все это — мысли папуаса, сидящего в кустах на острове, сочиненном Миклухо-Маклаем «с похмелья и от дурного настроения», и ждущего сумчатого енота. А в это время в кустах дрожащий сумчатый енот размышляет о собственном не- существовании и боится выйти, потому что папуас в очередной раз не сможет его увидеть, и он так и останется несуществующим. Енот пытается найти с миром хоть какие-то точки соприкосновения. Миклухо- Маклай, приравненный в этом рассказе к Создателю, утверждает, что мир одушевлен, лишен иллюзий и что бороться с ним бесполезно. Папуас размышляет о том, что мир без иллюзий ему не нужен и что вряд ли этот одушевленный мир нужен самому себе. И все эти три персонажа отражают какую-то из сторон авторской позиции Дмитрия Горчева, в полной мере проявляющуюся в других его рассказах. В целом же из рассказа получилась поразительной силы и красоты философская притча об иллюзиях и увлечениях современного человека. Собственно, как правильно отметил один из рецензентов, вся эта книга написана именно о нашем времени и непосредственно о нас.
Лев Гурски й. Роман Арбитман. Биография второго президента России. Волгоград, «ПринТерра», 2009, 252 стр. (Серия «Библиотека приключений замечательных людей».)
На эту недавно вышедшую книгу появилось уже множество откликов. Лев Данилкин отозвался о ней как об «одной из самых странных книг в истории мировой литературы». Леонид Фишман в своей рецензии («Знамя», 2008, № 11) называет книгу едва ли не первой в современной России либеральной утопией, которая стала возможной только потому, что автор иронически спародировал жанр утопии нелиберальной. И в то же время этот «вздох сожаления об утраченной возможности жить в действительно „хорошем обществе”, состоящем из хороших и добрых людей», оказывается еще одновременно и попыткой альтернативной истории, и просто — доброй сказкой. Михаил Майков обратил внимание на то, что книга стала своеобразным завершением «президентского цикла» Льва Гурского. По мнению критика, писатель стремился нарисовать образ идеального правителя и, разочаровавшись в возможных прототипах, поневоле переключился на самого себя (всем известно, что Лев Гурский — это одна из литературных масок Романа Арбитмана). Олег Рогов также утверждает, что в первую очередь книга является сказкой со счастливым концом, а метод ее автора — это тотальная карнавализация реальности. Что касается общего определения книги, то ее называют альтернативной биографией, пародией на популярную серию «Жизнь замечательных людей», альтернативной историей и даже альтернативной фантастикой. Сам автор в одном из интервью назвал свою книгу утопией и признался, что он «сконструировал „параллельную реальность”, вобравшую многие черты реальности нынешней».
Безусловно, все эти определения верны, хотя бы и отчасти. Тема «добродетельного правителя» давно занимала Льва Гурского. Да и у кого из писателей не возникало желания немного подправить историю и посмотреть, что получится. Не обошлось тут, конечно, и без влияния доктора Каца — ведь такая провокативная книга стала, кроме всего прочего, еще и отличным пиар-ходом. Однако наиболее любопытен, мне кажется, именно жанр нового произведения Льва Гурского — роман-утопия, написанный в форме вымышленной биографии с акцентом на псевдодокументальность. При этом, несмотря на включение в сюжет элементов фантастики, зазор между реальными фактами и их художественной интерпретацией часто бывает минимальным. Например, в романе Роман Эмильевич Арбитман превращается в Романа Ильича и т. д. Интересна также позиция автора, неявно требующего от истории последовательности и здравого смысла и фактически проповедующего принципы общего гуманизма. Все это (плюс некоторые элементы авантюрного романа) позволяет отнести эту книгу к литературе классицистской направленности, которая в наше время неожиданно снова становится актуальной.
Насекомо е. Литературно-художественный альманах. М., Калининград, СПб., 2008, 318 стр.
Альманах «Насекомое» имеет давнюю историю. Появился он еще в 1982 году, был возобновлен в 1996-м и с тех пор выходит практически ежегодно. Предпоследний номер, правда, датирован 2005 годом, хотя на самом деле вышел несколько позже, да и последний номер появился совсем недавно. Объясняется это, впрочем, не столько нехваткой материала — в альманахе с удовольствием печатаются не только калининградские, но и московские и питерские поэты и прозаики, сколько, вероятно, большой загруженностью редактора альманаха Павла Фокина, который является также сотрудником Государственного литературного музея и исследователем творчества Ф. М. Достоевского. В выпуске этого года приняли участие Эдуард Лимонов, Андрей Родионов, Алексей Цветков (младший), Сергей Шабуцкий, Сергей Шаргунов, Дмитрий Григорьев, Арсен Мирзаев, Валерий Земских, Андрей Тозик, Сергей Михайлов, Аше Гарридо, Лада Викторова и многие другие. Стихи украинского поэта Галины Крук и белорусского поэта Андрея Хадановича помещены как в оригинальном виде, так и в переводах Игоря Белова, что дает возможность читателю попробовать понять сходство и различия двух родственных языков. Очень интересны фрагменты воспоминаний Натальи Трауберг и Светланы Князевой. Но более всего в этом издании впечатляет профессионализм редактора и его умелое лавирование между как бы самиздатским форматом и грамотно составленным, вполне качественным содержанием, отчасти совпадающим с содержанием многих толстых журналов. Альманах имеет живой и непосредственный вид во многом благодаря различным рубрикам, которые помогают выделить тексты в отдельные смысловые блоки, а во многом — благодаря небольшим заметкам редактора, открывающим каждую рубрику. Эти заметки своим мнимо небрежным тоном и обращением к читателю как к сидящему напротив собеседнику напоминают авторские отступления в романе Генри Филдинга «История Тома Джонса, найденыша». Разные рубрики могут несколько отличаться по своему оформлению, что позволяет опять-таки построить альманах не столько как совокупность отдельных текстов, сколько как сочетание больших разделов. В оформлении альманаха использована графика Тамары Зиновьевой, значительно украсившая издание.
± 1
