бросились бить друг друга, переворачивая стулья и громя большие тарелки с эмблемами Министерства обороны, женщина вполглаза наблюдала за ними с балкона, вспоминая, когда же в последний раз кто- нибудь так за нее боролся.
Соперники тем временем совсем истощились, сидели на полу, тяжело дыша и вытирая слезы. Первым не выдержал Ветал, ему опять стало плохо, он выскочил в черную ночь, выскользнул за проходную и растворился в пальмах, посылая проклятья всему женскому роду и непрочной мужской дружбе. А Бодя остался, и то, что с ним произошло той ночью, заслуживает отдельного рассказа.
Ближе к утру печальный облеванный Ветал наткнулся посреди улицы на их нового чернокожего приятеля. Тот был на итальянском мопеде и предложил ехать с ним в Ялту, чтобы сбыть анашу, полученную от молдаван, поскольку, объяснил, он нуждается в напарнике для подстраховки. Ветал надел шлем, уселся на мопед, и они помчались, распугивая по дороге чаек и летучих мышей, и уже под Ялтой въехали в туман, который окутал их теплом, свежестью и горечью.
3
Молдаване жили на автобазе, среди снегов, туманов и поломанных “Икарусов”. Автобаза находилась на взгорье, внизу лежал теплый беззащитный город, за ним остро поблескивала морская поверхность, а вверху над их молдавскими головами нависал хребет. Они приехали в начале июня, бригадой в десять человек, их нанял толстый чудаковатый генерал, который строил себе дачу на территории больницы, и поселил на автобазе в гаражах. Закончить они должны были к октябрю, и сначала все шло довольно неплохо — бригада работала слаженно, молдаване вели себя тихо и благочестиво. Но уже в августе начались проблемы — генерала взяла служба безопасности, и молдаване остались сиротами. Приехала генеральская дочка и велела подождать, пока все уладится. Молдаване решили ждать. Но работать больше не хотели. Жгучими августовскими утрами они выбирались из гаражей, разваливались на старых скатах и грели свои худые тела.
Под вечер, когда жара спадала, засылали кого-то одного в долину, к людям, за алкоголем и пищей. Потом долго не спали, смотря портативный телевизор под звездным небом и колючими горными позвонками. Плавать они не умели, поэтому к морю не выходили. Более того, поскольку документы их остались у генерала, на глаза лишний раз старались не попадаться. В конце августа снова появилась генеральская дочка, сказала, что у отца нашли второй паспорт, и заплатила часть долга. Молдаване, у которых паспортов теперь не было вообще, не знали, хорошая это новость или плохая, поэтому решили ждать дальше. Но к работе на всякий случай не возвращались. В сентябре пришла пора урожаев. За лесом, который обступал гаражи, в ложбинке молдаване еще в июне наткнулись на солнечные плантации, на которых раньше, при совке, видимо, росли виноградники. Плантации принадлежали какой-то киевской агрофирме, выкупившей их еще в девяностых и каждый год упрямо засаживавшей сухие, как китайский завтрак, крымские земли картофелем, кукурузой и другими полезными, но безнадежными овощами.
В последние годы фирма обанкротилась, и о виноградниках просто забыли. Они зарастали дикой коноплей, стремительно тянущейся вверх под теплым и заботливым субтропическим солнцем. Молдаване уже второй месяц жадно осматривали конопляные угодья и ждали только, когда придет сентябрь, а с ним — благословенная пора урожая. В сентябре конопля, что называется, заколосилась. Молдаване надолго забредали в теплые ароматные насаждения, растирали в руках спелые листья и мечтательно обнюхивали свои черные от мазута и зеленые от конопли пальцы.
Потом возвращались с полными карманами, падали на старые скаты и до ночи курили, глядя на угасающее море и считая искусственные спутники. На тех самых скатах они и засыпали и спали до самого обеда следующего дня. Одежда их пропахла спелой солнечной коноплей, конопляные зерна забивались им в карманы, носки и ноздри. Утром прилетали тяжелые сентябрьские пчелы, садились на их темно- коричневую пересушенную временем кожу и прямо с них собирали пыльцу. Быстроногие пауки плели свои сети в их карманах, а божьи коровки залезали им в ботинки, чтобы найти там покой и благодать.
Весь урожай молдаване собирать не спешили, справедливо считая, что он и так принадлежит им и что едва ли кому-то придет в голову гнать комбайн в горы, чтобы накосить коровам на зиму канабиса. И вот как-то днем, отойдя от вчерашнего и полагаясь на грядущее, они пришли на плантацию и увидели там чужаков, радостно обивающих ничейные кусты. Были это растаманы из Красноярска, которые вторую неделю пытались выбраться к какому-нибудь железнодорожному вокзалу без денег, документов и шансов на успех и случайно попали на нетронутые земли.
Между молдаванами и растаманами из Красноярска возникла короткая стычка, в результате которой растаманы потерпели поражение и вынуждены были отступить в горы. Сначала они хотели сдать молдаван правоохранительным органам, чтобы те прихватили наглых бессарабцев, но вовремя поняли, что вместе с бессарабцами правоохранительные органы, скорее всего, прихватят и весь урожай. Молдаване тоже не отважились сдать милиции растаманов, которые возвращаться в Красноярск, похоже, не собирались.
Сложилась патовая ситуация. Молдаване решили красноярцев на поле не пускать и устроили круглосуточное дежурство. Ночью они прикатывали с базы черные автомобильные скаты, поджигали их и при свете горящей резины охраняли свое добро. Над их головами, среди черной, как эта самая резина, ночи, голодным блеском сияли глаза растаманов, которые не отваживались подойти ближе и с безопасного расстояния осматривали спелые побеги.
На третью ночь недосыпа и перекура молдаване пошли на компромисс — разрешили растаманам набить полные рюкзаки конопли, но после этого те должны были сразу же убраться отсюда, желательно непосредственно в Красноярск. Растаманам дважды повторять не пришлось, они быстро запаковались и, строя большие планы относительно собственного растафарианского будущего, спустились в долину. Здесь их и накрыли правоохранительные органы. Вместе с их рюкзаками. После короткого, но интенсивного допроса растаманы раскололись и сдали место нахождения плантации.
А вот самих молдаван, к своей чести, не сдали. Милиция приехала на плантацию с косами, сержанты сняли портупеи, и началась жатва. Из леса за каждым взмахом косы осторожно наблюдали разочарованные молдаване. Через пару недель погода вконец испортилась и начались дожди.
