— С Новым годом, с новым счастьем, — начала заклинать его жена Валерия, надеясь выправить закисающее веселье.
Иван-младший сказал ей, не выходя из образа кислого огурца: мол, разве ты не знаешь, что счастье начинается с полутора миллионов.
У Валерии было семейное прозвище: Травка-отравка (увлекалась лечением травами). Была она такая красавица, что вся жизнь у нее переработалась в красоту, и больше ничего не осталось, кукла и кукла. А мы промолчали, хотя привыкли сочувствовать женам, с которыми мужья себя так кисло ведут. Но здесь другое. Аня говорила нам, что Травка-отравка после вуза устроилась в школу для слабовидящих. И вскоре дети стали спрашивать других учителей:
— Правда, что в предыдущих жизнях мы были убийцами и бандитами и за это наказаны?
— Кто вам это сказал?
— Валерия Владимировна.
В общем, Травку уволили, и она долго всем рассказывала, что ее преследуют за взгляды.
Продолжаем про Новый год. Иван-младший решил развлечь компанию и начал эпос о себе:
— Знаете, у нас в ЖЭКе все с ума посходили. Вчера приходит бумага из мэрии, что будет отлов бродячих собак. И пишут, значит, серьезно: “Обеспечить наличие собак”.
Тут Иван Константинович сказал сочувственным голосом, как пятикласснику:
— Что? Да кто это сочиняет — за мои деньги налогоплательщика!
Печальным взглядом сын ему ответил: легко тебе общими фразами отделываться, когда ты рулишь такими бабками!
Уже через месяц наша Аня приходит к нам домой, лицо — как будто пролежавшее в воде несколько дней. Но еще из последних сил протягивает нам какие-то немецкие чашки чайные, ну просто фарфоровые перепонки!
Села она и молчит. Хотелось ее растолкать: не тормози!
— Ань, как себя чувствуешь?
— Немного пострадала сегодня: чай наливала, а черепаха, поганка, как схватит за пятку — требовала есть. И я кипяток на палец.
Какая черепаха? Ну, допустим, купили подарить внуку. А почему не подарили?
— Ладно, это не соль, — без выражения продолжала Аня. — Помните моего пасынка?
— Угу. Смутно.
— У него еще все начинается с полутора миллионов: и жизнь, и счастье, и любовь. Теперь не знаем, куда от него бежать. Неделю назад под предлогом отксерить зашел в кабинет и взял ключи от нашей квартиры, гаденыш… — Тут она спохватилась: — Да нет, он ничего, неплохой. Это его все бабы подкосили.
— Может, это он баб косил?
— Первая жена до сих пор на нем висит, вторая, молодая, травит, требует, чтоб денег было больше. Да еще Иван видел его с какой-то в ЦУМе?— покупал он ей бюстгальтер чуть ли не за пять тысяч…
— Хорошо, что она не Артемида Эфесская с двумя рядами грудей!
— Ты в шестьдесят лет, Букур, кипишь, я вижу… Ну, я опять про свое. В общем, мы обнаружили уже в четыре часа дня, что ключи украдены.
Я вам не говорила? У Ивана в том числе есть хозяйственный магазин. Он съездил, привез два замка, старые убрал, новые врезал. И тут же у него сердечный приступ! Ведь Иван Константинович сыну построил одну квартиру, потом тот развелся, отец купил ему другую. И эта фисташковая тоже записана на его имя. Но у него — удава — видимо, нет сил ждать, когда отец помрет и освободит площадь!