Я впервые оказался в Нью-Йорке в январе 90-го года, прибыв сюда в качестве одного из четырех советских членов жюри, отбиравшего материалы для первой и пока единственной совместной выставки, называвшейся “Социально ответственная среда: СССР — США, 1980 — 1990”. Нам предстояло отобрать тридцать из ста проектов и построек, предлагавшихся американской стороной для этой экспозиции. Спустя некоторое время мы занимались тем же делом в Москве, где приехавшие с ответным визитом четверо заокеанских коллег вместе с нами выбрали тридцать достойных экспонатов из советской сотни. Открытие выставок в Нью-Йорке и в Москве состоялось в один и тот же день. Сохранившийся у меня двуязычный каталог той экспозиции свидетельствует о некотором различии в понимании ее девиза. Оно и при отборе работ было заметно. Во-первых, наша сторона нарушила временны2е границы экспонируемого материала, обозначенные в том названии. Мы оправдывали это тем, что коллеги в США ничего не знают о советской архитектуре и некоторый возврат в 70-е годы расширит ее представительность.
К тому же сроки строительства у нас подольше, и многое, что спроектировано в обусловленном десятилетии, увидит свет нескоро. Но существеннее другое.
Само понимание социальной ответственности тоже заметно разнилось. Сопредседатель выставочного комитета со стороны США Тициан Папакристоу четко выразил американскую позицию. Он противопоставил гипертрофированным и дорогим проектам “социально-экологический рационализм с тощим бюджетом”, способный “внести в архитектуру умеренность. <...> Основанный на необходимости и трезвом подходе, этот метод предполагает определенную наивность и отсутствие позы. <…> Он покажет нам, что бедное и маленькое тоже может быть красивым”. Нам предъявили по большей части рядовые объекты — жилые комплексы для людей с низким доходом, дома для престарелых, пожарную станцию, водоочистные сооружения и так далее. Мы же свое “бедное” типовое строительство стыдливо прикрыли крупными представительными объектами, хотя именно оно в наибольшей степени демонстрировало социальную ответственность советского государства, как оно ее понимало. И только Прибалтика показала малые социально ориентированные постройки. Так или иначе, наша архитектура выглядела на американском фоне вполне достойно.
Проблема социальной ответственности власти, общества, градостроительной политики, самой архитектуры за состояние среды обитания многоаспектна и охватывает множество сторон жизнедеятельности городского и сельского населения. В моем архиве содержится случайно уцелевшая выписка из главного доклада IX конгресса Международного союза архитекторов, достаточно выразительно иллюстрирующая это обстоятельство.
“Возьмем среднего жителя города высокоразвитой индустриальной страны, гражданина ХХ века, посмотрим, как он может прожить один день в разной по качеству среде. Предположим, что он работает на хорошем предприятии, полном света, воздуха, в спокойной для работы обстановке, или в шумном цеху без гигиенических удобств, неотапливаемом. Кончается смена, он едет домой. Он живет поблизости от места работы или имеет хорошее сообщение и не тратит на поездку много времени или едет домой через весь город более часа. После работы он идет за покупками и быстро закупит все необходимое в торговом центре или в разбросанных в разных местах магазинах, затрачивая на покупки массу времени. Вечером он сидит в просторном, полном воздуха и красивом кинотеатре или задыхается в плохо проветренном зале. По пути домой он шагает по приятным и чистым улицам, любуясь архитектурой, или бежит домой мимо некрасивых домов. Он принимает ванну и ложится спать в комнате с окном, выходящим в парк, или наскоро умывается в умывальнике и спит в комнате, куда доносится шум расположенной неподалеку железнодорожной линии. Рано утром человек идет на работу...”
В одном этом абзаце содержится множество утверждений и отрицаний?— представлений о том, каким должен быть город, что должен он дать человеку. Однако сам этот абзац из прошлого века, ему сорок один год от роду.
В ту пору он точно подмечал дефицит комфорта в советских городах, многие неудобства, которые ощущали тогда не избалованные им граждане страны. Теперь, в новом веке, качество жизни в высокоразвитых индустриальных странах шагнуло далеко вперед, а новая Россия, демонстрируя образцы современной городской среды, вместе с тем являет и ее вопиющие социальные контрасты. И если бы авторы того доклада писали его сегодня, в нем присутствовал бы новый идеал комфорта и, вместе с тем, умножилось бы число неудобств, испытываемых горожанином в современном мегаполисе. Разве прежде москвичи стояли в долгих пробках, пропуская кортежи важных чиновников? Были столь озабочены поиском парковки автомобиля? К нерешенным социальным проблемам, унаследованным из прошлого, прибавились не менее острые.
С момента устройства той “ответственной” выставки прошло восемнадцать лет, из которых большую часть я провел в США. Теперь я заметно расширил свое представление о том, в чем и как выражается социальная ориентация американского градостроительства, каким социальным задачам отвечает здешняя архитектура. Мне также ведома социальная составляющая нынешнего российского зодчества. А потому я счел целесообразным посвятить данный текст тому, что я нахожу важным в американском опыте, тому, что демонстрирует внимание к человеку. Оно является основой любых проявлений социальной ответственности.
Все начинается с мелочей.
В свое время об этом рассказывал известный советский архитектор Андрей Буров. Принимавший участие в проектировании Челябинского тракторного завода, он был командирован в Штаты в начале 1930-х годов. Впечатления от пребывания в этой стране отразились в его книге “Об архитектуре”. В главе
“О принципе экономии” он обстоятельно описал множество удобств, предоставленных постояльцу американского отеля, — продуманную систему обслуживания, все детали обустройства номера, обеспечивающие своему обитателю должный комфорт. Все сделано с таким расчетом, как если бы ленивый человек стремился избавить себя от лишних движений. Буров назвал это “вниманием через вещи”.
Пройдет четверть века, и в московском парке “Сокольники” откроется американская выставка, которая представит советской публике множество “внимательных вещей”. А по соседству с куполом Бакминстера Фуллера, под золоченым сводом которого расположились экспонаты США, возведут многоарочную аллею, где советская сторона покажет свои достижения под девизом “Все для блага человека, все во имя человека”. Но природа не стерпит фарисейства, и порыв ураганного ветра снесет эту
