— Потому что ты его оборвала, когда я был на работе, — виновато ответил Романчук, толкаясь с велосипедом в лимонной прихожей.

— Ты всегда найдешь причину! Ты всегда ни при чем! Как меня все достало... Эта работа, этот дом, ты! И не надо меня обнимать, будто я дура!?— Она вырвалась и заперлась в ванной.

Романчук озабоченно прошел в комнату, воздух в комнате был синеват. На столе лежала полоска с одной черточкой. Желтоватая полоска с одной розовой черточкой. Романчук вздохнул. Лю всхлипывала сквозь шум воды. Надо было повесить шторы до ночи.

Почему упал карниз, почему разбитый стакан? Архив пробовал силы.

— Вот так я могу тебе сказать, дорогой мой, — говорил Копейцев, щурясь в пол. У Копейцева выход на пенсию. Сегодня собирали деньги и радовались, как на Пасху. Но потом, выпив по рюмке, быстро разошлись, оставив коридоры гулкими.

— Вот так, дорогой мой юноша. Ты морально — старик. Я тебе говорю... А я — молодой. Мне семьдесят.

Красный от выпитого Романчук кивал, вслушиваясь, жадно ловя оттенки слов, уже сомневаясь — да понимает ли сам Копейцев, что он сын божий? Что он должен вывести всех до Конца Архива? Как же он уйдет на пенсию?

— Пойми, по сравнению с другими здесь ты — просто никакого сравнения. Но ты бы хоть иногда смотрел телевизор! Сейчас не ездят на велосипедах. На них прыгают, ходят, но не ездят! Не прими за грубость, да?.. Я бы в твои годы...

Копейцев расходился. У него такое сволочное выпившее лицо и бешеные глаза. Кругом ярко и четко.

— Дай руку! — орет он, с грохотом ставя локоть на стол — бороться. Надтреснуто звенят, прыгнув, старые рюмки и блюдца. Ветхая ткань пиджака на локте прозрачно натягивается. Что получается за цвет... — Давай руку, юноша, покажи, ну!

—?Скажите, есть Небесный Снайпер? — вдруг решительно спросит Романчук, подаваясь вперед.

— Что?..

Копейцев растерянно заморгает и начнет невнятно бормотать… Он поднял свои пьяные слезящиеся глазки и, не в силах выдержать взгляда Романчука, опускает. Видят ли они хоть одну краску? Полно — знают ли они траву?

...Локоть лопается.

Конечно, Романчук не спросит у Копейцева о Небесном Снайпере и об Архиве. Не спросит о Хозяйке Холмов и о Лю.

— Вчера был у жены на кладбище, — говорит Копейцев, остановив взгляд. — Там с краю еще светло, зелено, просторно. Видел вроде как бабочку. Черная, понимаешь, огромная, красивая, села рядом, такие крылья… Пригляделся — пепел. Жгли что-то, венки, ленты... Мне бы ваши годы! — с плотоядной жадностью говорит Копейцев, и в глазах у него на миг мелькает такое… Он порос пегой щетиной, и из ушей торчит седина.

Копейцев просто стар и мертвецки пьян, и никакой он не мессия, не сын божий, уверяется Романчук, вставая на нетвердые ноги. Просто одинокий старик, который не хочет уходить. Романчуку грустно за Копейцева и жалко всех.

— Завтра... Ничего этого не будет! — орет Копейцев в спину. — Завтра... уже ничего не будет! Беги, удирай, юноша! Я тебя предупреждал, юноша!?— трубит Копейцев, и стены трепещут от ужаса. — Завтра... выходят сроки!?— Кажется, он рыдает.

Романчук ехал в автобусе, взгромоздив велосипед на одно колесо, сзади напирали. Было непривычно и остро чувствовать чужие локти.

Дома жена красила волосы. Он так любил сейчас жену, ее круглое личико.

— Мне идет фиолетовый? — крикнула она. — По-моему, ничего. А? Посмотри, пожалуйста, сзади. Ой, ты напился!

С утра с небом творилось странное. Заворачивались такие причудливые облака, у неба крутило живот. Свет падал странно — уж Романчук знал толк в этом. К вечеру передавали грозу, ураган; все понимали, что Архив штурмует холмы сегодня, и ходили озабоченные, поглядывая на кабинет Татьяны Без Отчества. Выцветшая дверь Копейцева выглядела заколоченной, нежилой. Желтые цветы пригласительно улыбались Романчуку с холмов, они как-то особенно светили...

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату