яхты.
Он рвался туда, взойти, ощупать ее, обнюхать, огладить, насладиться своими новыми владениями. Но Ика очень торопился. Успеешь налюбоваться, сказал, сперва дело, мне еще на работу сегодня.
И очень скоро Аркадий держал в руках все документы и ключи, а Ика затащил в багажник машины что-то тяжелое, завернутое в тряпки, похлопал Аркадия по плечу, пожелал удачи и укатил на его машине в свой Эйлат. Немного странно было, что он не потребовал техпроверки, не поездил даже на машине для пробы, а прямо сел и укатил. Но Аркадию было не до того. Скорей, скорей домой, на зеленую мягкую палубу, в уютную маленькую кабинку, где не будет никого, никого, ни-ко-го!
Палуба оказалась не мягкая и не зеленая. Просто голые, щелястые, серые от времени доски. Впрочем, местами она была довольно даже мягкая, густо изъеденная древоточцем. В этих местах каблуки ботинок оставляли вдавленные следы. Аркадий потыкал пальцем в деревянную стенку штурманской рубки, кое-где палец пробивал стенку чуть не насквозь.
Он быстро спустился по трапу в каюту. Толстых красных поролоновых матрасов на скамьях не было, все те же голые щелястые доски. Не было ни холодильника, ни газовой плитки, ни электрочайника, а в кране не было воды, да и самого крана не было.
Не было химического туалета. Унитаз без крышки торчал в своем углу, ничем не занавешенный, и из него шел запах. Не было душевой трубки с насадкой, и кранов от душа, разумеется, тоже.
Не было белого паруса в железном ящике. И самого ящика тоже не было.
Не было генератора.
Мотор в машинном отделении был. Но не черный, жирно лоснящийся смазкой, а пятнистый от ржавчины. И неизвестно было, работает ли он вообще. Горючего в баке не было наверняка, Аркадий не стал даже проверять.
Он выскочил на палубу и позвонил Ике.
— А ты не будь фраером! — весело ответил ему Ика. — Я тебе что продавал? Все как сказано в договоре: малотоннажное парусно-моторное судно “Моя красавица”, регистрационный номер такой-то, размеры... водоизмещение... И это все ты получил. Ну, а остальное — извини, это мое личное имущество, я его тебе не продавал.
Аркадий кричал про гнилое дерево, про ржавый мотор, про парус, но Ика отвечал терпеливо:
— А глаза на что? Смотреть надо! А язык на что? Спрашивать надо!
Разговор был бесполезный.
Ика был прав, он оказался фраером. Аркадий выключил телефон, и тут его щелкнула по лбу последняя шишка. С причала его окликнул по-русски хмурый молодой парень в грязной рабочей одежде:
— Алло, капитан! Когда расплачиваться будешь?
Оказывается, именно он, этот парень Леня, привел “Красавицу” кружным путем из Эйлата, а Ика прилетел самолетом позже и вальяжно ночевал в гостинице. И тот же Леня, еще в Эйлате, отвинчивал краны по Икиным указаниям, и снимал с палубы зеленое ковровое покрытие, и выносил матрасы и кухонные принадлежности. И только мотор он поменял уже здесь, в Яффо, и Ика увез его с собой. Всю работу, сказал ему Ика, заказал новый владелец, не беспокойся, заплатит, он из ваших, из русских.
И опять Ика был прав, Аркадий заплатил.
Последующие два десятка лет были самые счастливые в жизни Аркадия.
Получив свои деньги, хмурый Леня оказался добрым и сочувственным парнем. Зная по своему опыту, каково ночевать на лишенной всех удобств яхте, он отвел облапошенного соплеменника на первую ночь туда, где жил сам.
В пустом полуразваленном здании бывшего портового склада привольно обитала целая компания приезжих из России разного срока. Работали, когда подвертывалась работа, кое-кто жил на пособие, один играл на улице на баяне, другой рисовал портреты прохожих, кто-то просто стоял с рукой, а случалось, и подворовывали. Компания называла свою тусовку “Ацидофилин”, а себя — ацидофилами, то есть любителями кислоты. Аркадий не знал, что английское слово “acid”, “кислота”, на их языке означает ужасный белый наркотик, гостеприимные ацидофилы ему очень понравились, и настроение его, так сильно испорченное хитрожопым Икой, вскоре снова засияло радужными переливами.
Более того. Икина подлость обернулась для него, в сущности, истинным благодеянием. Поскольку все равно нельзя сразу выйти в море (эта мысль Аркадия, честно сказать, втайне порядком смущала), можно было не спешить с курсами и правами, отпадал один срочный расход. К тому же он стал не просто праздным яхтовладельцем, каких было полно вокруг, нет, жизнь его наполнилась настоящим смыслом и
