под гнетом грамматических правил, отражающих «патриархальную линейную логику». Крайние мультикультуралисты требуют вообще отменить в школах преподавание грамматики, с их точки зрения являющейся разновидностью полиции.
Мультикультуралисты выдвигают на первое место педагогику, но затем лишь, чтобы убить от века существующую педагогическую идею — приобщения ученика, сидящего «у ног учителя», к достижениям минувших веков, что предполагает градуальный подъем по лестнице знаний. Но подниматься, по их логике, значит «опускать» того, кто на такой подъем не способен, — сидящего рядом лентяя или обалдуя. Поэтому они ставят задачей всеобщую успеваемость, что фактически означает равнение на самых слабых (если еще выходят из американских школ знающие ученики, то не благодаря, а вопреки этой системе). Наиболее радикальные из мультикультуралистов полагают, что учитель в школе вообще не нужен — пусть, дескать, собираются в классах юнцы и юницы и сами учатся как могут. Еще более радикальные говорят, что и школа не нужна — ее призвана заменить мостовая, где царит выкаблучивающийся рэп.
Статус легитимности получила площадная брань. В 1968-м сам Маркузе ex cathedra призвал бунтующих студентов смелее пользоваться ненормативной лексикой как средством борьбы с властью (хотя, говорят, лично он не способен был произнести даже самое безобидное ругательство).
Мультикультурализм — это нигилизм в его новейшей версии. Он отвергает все, что возвышается в человечестве над самым низким его уровнем, а значит, и все достижения культуры минувших веков. Известное высказывание Маркса «традиции всех мертвых поколений тяготеют, как кошмар, над умами живых» является для него руководящей идеей. Только вот сам Маркс, с мультикультуральной точки зрения, не был последователен: восхищался, бедняга, Эсхилом, Шекспиром, еще кем-то. Мультикультуралист не мог бы выговорить слов о «сладостной власти гения» — скорее откусил бы себе язык.
Когда-то русские нигилисты утверждали: «Сапоги важнее Шекспира». Мультикультуралисты мыслят очень похоже: негр Мэцлигер, говорят они, совершил нечто более важное, чем Гутенберг, когда изобрел сапожную машину. Имплицитно здесь заложена та же мысль — сапоги важнее Шекспира; но кроме того, утверждается превосходство черного над белым.
Самый термин «мультикультурализм» — обманка; он создает иллюзию расширения культурного горизонта, тогда как на самом деле мультикультуралисты обращаются к неевропейским культурам затем лишь, чтобы посредством их разрушить европейский канон. Особым вниманием пользуются у них Черная Африка и индейская Америка. Казалось бы, если уж вы хотите что-то противопоставить Европе, это «что- то» надо поискать в Индии, Китае или мусульманском мире, но мультикультуралистов интересуют именно негры и индейцы, потому что в американском «котле» они заметнее других (индейцы — скорее ретроспективно); а что африканские и индейские культуры являются, как ни крути, наиболее примитивными, в данном случае никого не смущает. Как известно, европейский канон берет начало в античной Греции, так вот, мультикультуралисты объясняют нам, что все лучшее, что у них было, греки заимствовали в Африке, а именно у египтян; последние почему-то представлены чернокожими. Вообще много удивительного можно найти в мультикультуральных учебниках. Знаете ли вы, например, что западноафриканские империи Гана и Бенин славились поэтами и певцами, способными затмить Гомера и Вергилия? Или что договор о конфедерации алгонкинских племен послужил образцом для американской конституции? Зато учащиеся равно средних и высших школ в США теперь это знают.
Образы античного Рима традиционно занимали особое место в сознании американцев; в той или иной степени они идентифицировали себя с героями республики или империи. А мультикультуралисты отдают свои симпатии противостоявшему Риму Barbaricum’у, миру варваров. Вот живой пример. В серии «просветительских» передач, названных «Терри Джонс и варвары», показанных у нас по телеканалу «Культура», рассказывается, что гунны предлагали молодежи «альтернативный образ жизни» и многие римляне находили, что «гунном быть веселее». Русский поэт, адресовавший «грядущим гуннам» известные строки: «Вас, кто меня уничтожит, / Встречаю приветственным гимном», знал, по крайней мере, чем такая встреча должна закончиться.
В продолжение жизни нескольких поколений Европа, и только она, выдвинула целый ряд исследователей, которые, оставаясь укорененными в европейском каноне, сумели понять «чужое как свое» и глубоко его восчувствовать. Но мультикультуралистов по-настоящему не интересуют иные культуры, им надо разрушить свою. Учебный курс по культурологии (для высшей школы) с красивым названием Rainbow curriculum вместо обещанного приобщения ко всем цветам радуги (rainbow) предлагает сплошную серятину — идеологию «освобождения» от «великой белой лжи». Вместо обещанного «разнообразия» предлагается набор догматов, от которых нельзя отойти ни на йоту; на практике они реализуют себя как «правила политкорректности» (political correctness, PC). «Плюрализм, как его теперь стали понимать, — констатирует социолог Дж. Марсден, — скорее является кодовым обозначением его антонима, а именно нового типа плавильного котла. Всем, кто поступает в университеты, говорят „добро пожаловать” только при условии, что мыслят они более или менее одинаково» [8] . То есть так, как того требуют университеты.
«Антиимпериализм» у мультикультуралистов сопрягается с, по меньшей мере, настороженным, а по большей — с враждебным отношением к государству. Наиболее радикальные из них, начитавшись, вдобавок ко всему, еще и Бакунина с Кропоткиным, пришли к анархизму, но большинство признает, что государство должно выполнять некоторые свои функции, в частности поддержку малоимущих (Welfare). И должно оборонять страну, но только в том случае, если ей угрожает реальная опасность. Когда прекратилась холодная война и с нею отступила реальная опасность для Америки, тогда мультикультуралисты дали волю своему органическому неприятию милитаризма или того, что они называют милитаризмом, и обрушили свои перуны на головы таких организаций, как Пентагон или ЦРУ. Тогда же мультикультурализм, который до этого обвиняли в антипатриотическом уклоне, стал приобретать черты респектабельности. Возникшую позднее угрозу со стороны исламского экстремизма мультикультуралисты обычно отрицают, считая ее зловредной выдумкой спецслужб.
Мультикультурализм более или менее созвучен американской традиции недоверия к «сильному» государству. Но другой американской традиции, как бы уравновешивающей первую, — патриотизма, «завязанного» на традиционных ценностях, культа отцов-основателей, героизации национальной истории — мультикультурализм откровенно враждебен.
Мораль, которая «держится за саму себя»
