”.
В терминологии нового времени самое, пожалуй, бессмысленное выражение — „поиски истины”. Это всегда и наиболее бесплодное занятие.
Тому, кто обрел Христа, больше нечего искать. Самое трудное отныне — не потерять Его.
Даже мудрый Розанов постоянно пенял „сладчайшему Иисусу” за то, что христианство — религия страдания. Но он окончательно принял Христа не в умствованиях „за нумизматикой”, а в нищете, голоде, предсмертной скорби. Либеральному сознанию и вовсе не понятно, отчего „блаженны плачущие”. Поэты в этом отношении гораздо прозорливей: „ Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать …” Поэты интуитивно знают, что божественный свет лучше всего виден из черного туннеля”.
“Континент” : “Перед нами, как нам кажется, красноречивейший пример того, как всякая попытка — пусть бессознательная — монополизировать истину неизбежно затемняет, а потом и вовсе подменяет истину.
С амое… бессмысленное выражение , — пишет Меламед, — „ поиски истины ” . Тому, кто обрел Христа, больше нечего искать. Самое трудное отныне — не потерять Его.
Но позволим себе повторить общеизвестное: не (? — П. К.) потерять Его невозможно, если ежедневно, ежечасно и ежеминутно Его не искать , — то есть если не искать Истину. А вот если признать себя раз и навсегда обретшим Христа, если вокруг себя повсеместно обнаруживать не человека, а прежде всего некую совокупную человеческую „Чернь” как отдельную онтологическую силу и метафизического противника , если к тому же походя отщелкать при этом по носу еще и решительно всех попавшихся под руку коллег по поэтическому цеху, подкрепляя свою решимость на такую расправу тем, что, по Евангелию, каждый человек заслуживает прощения, но в толпе нет отдельного человека, то тогда не приходится уже удивляться тому, почему белое так быстро и незаметно превращается в черное, а истина — в собственную противоположность. <…>
Не можем мы без удивления читать у автора „Континента” [Игорь Меламед] и о том, что гуманистическая этика фатально расходится с христианской и что Христос предпочитает неграмотных, ученые же фаусты удостаиваются лишь явлений сатаны, или: Слово, чтобы быть услышанным, должно снова стать подцензурным , потому что божественный свет лучше всего виден из черного туннеля …”
Все эти “предпочитает” и “удостаиваются” — все-таки, мне кажется, ответ какому-то другому, виртуальному Меламеду. Что, впрочем, не отменяет, повторюсь, некоторой категоричности автора. Но разве так уж и не заметно (для этого стоит прочитать записки И. М. целиком, как единый текст), что за ними — подлинная боль, которая, конечно же, никак не вырывается из контекста?
Георгий Кубатьян. Запас иссякает. Грустные заметки. — “Знамя”, 2009, № 4.
Предельно откровенная и жесткая статья о том, что “русско-армянские связи
в литературе — на последнем издыхании”. Многим литературным чиновникам, мнящим себя “строителями мостов”, она, мягко говоря, не понравится. Кому же нравится правда-то?
Станислав Минаков. “Где просто, там ангелов со сто…” Стиховые слова старцев. — “Арион”, 2009, № 1.
Появление подобного “обзорного” текста в сегодняшнем светском журнале, на мой взгляд, близко к утешению. А финальная, 7-я главка статьи Минакова — вообще — как одинокий голос из иного, прочно забытого светской литературой мира.
Валерий Сендеров. Несколько относительно новых слов о демократии и о России. — “Посев”, 2009, № 2 <http://www.posev.ru>.
