Отчего в тетрадях острое и кровь чертит,
На кого в кармане
Китайский нож выкидной носит?
Взгляни: разве не блистает
В этом профиле огненная ярость, ревность
Илии, коего ноздри
Переполнил смрад ваалов?
Интересно то, что важным диалогическим пространством для Круглова оказывается Живой Журнал, — не только в смысле собственно его ведения, но и как определенная социокультурная модель, часто становящаяся текстопорождающей:
взахлёб замирая
постить в жолтом квадрате Живого Журнала
последние откровения ночи
рассылая как спам урби эт орби наутро
путем выстреливания в окно
распахнутое дребезжа скрипло натужно
бумажных голубей
неудержимо спаривающихся и множащихся в полете
солнце сквозь слезы —
но равно такой моделью может стать и образ того или иного человека (Ницше ли, Гаспарова ли, Сваровского…), и христианский праздник, и историко-мифологический мотив. Здесь нет уравнивания: поэзия Круглова не более постмодернистична, нежели вся наша эпоха, переварившая героические постмодерновые набеги 80 — 90-х и ныне крепко усвоившая возможность тотального сопоставления, но наотрез отказавшаяся от изъятия субъекта из обращения. То же касается и собственно стиховой техники Круглова: мощные верлибры, тонкая, почти певучая силлаботоника, ёрнический раек выполняют свои семантические функции и никак не абсолютизируются.
В поэзии Круглова кто-то увидит актуальную форму нового эпоса, особую субъект-объектность, кто-то — одновременно боль и мрачную иронию, кто-то — странное сочетание эстетства с исповедничеством. Однако трудно не увидеть здесь совершенно новую для отечественной поэзии, казалось бы привыкшей ко всему, фигуру автора.
Данила Давыдов
А р и а д н а Э ф р о н. История жизни, история души. Том 1. Письма 1937 — 1955. Том 2. Письма 1955 — 1975. Том 3. Воспоминания. Проза. Стихи. Устные рассказы. Переводы. Составление, подготовка текста, подготовка иллюстраций, примечания Р. Б. Вальбе. М., «Возвращение», 2008, 1192 стр.
Имя Ариадны Эфрон (1912 — 1975) оказалось причастным к русской поэзии еще в ту пору, когда
