Я оттуда бежал, как бегут из тайги,
Обманув неусыпную стражу.
Слава Богу, мертвы и друзья, и враги;
Ни единого слова не скажут.
Прокурор не поймет, не прознают менты,
Где меня отыскать, и, как прежде,
Мои руки — крепки, только б верила ты
Этой Вере, Любви и Надежде.
Воровайка, хранимая блядской судьбой,
Извнутри озаренная странно,
Ты в те дни и в те ночи являла собой
Нечто вроде стекла из Мурано:
Многоценного нарда прозрачный флакон,
Осененный лазоревым чадом,
То он медом немел, то вскипал молоком,
Золотым сургучом опечатан.
Хоть изменой твоей до кости я сожжен,
Не сужу, кто из нас виноватей.
Злую память унял я десантным ножом
С именной, наборн б ой рукоятью.
От погони — удрал и от смерти — рванул,
От неволи, от лесоповала.
Но с печальной усмешкой следил караул,
Как меня ты в уста целовала.
Я в побеге убит, но вернулся — живой,
А подельники — сплошь перебиты.
И за нами, смеясь, наблюдает конвой,
Опершись o могильные плиты.
На разрушенное старое кладбище в Харькове,
именуемое “Молодежный парк”
…Вновь я посетил...
