* *
*
Стою на берегу; даль без конца и края.
Начало осени: курлычет птичья стая.
А волны пятятся и оставляют клад —
Серебряных медуз. Вдали друг другу в лад
Плывут суда, а я, устав от рифм несносных,
Гляжу, как дует бриз и умирает в соснах.
Здесь, где бродил Гюго “среди глубоких рощ”,
Я думаю о том, какая скрыта мощь
В церквях, и в кладбищах, и в жителях суровых,
И в горьком табаке в гостиницах портовых.
Но горше табака тоска моей души.
Задумчивый закат тускнеет, и в тиши
Напор угасших волн медлителен и редок —
Так в сердце кровь моя вскипает напоследок
И обнажает, как былое ни лови,
Обломки памяти на отмелях любви.
Но гордый океан берет свое впотьмах:
Он дик и одинок, он с бурей не в ладах,
И, побеждая страх, из мрака рвется к свету,
И все поет, поет, поет под стать поэту.
1913
* *
*
На самом дне твоих глубоких глаз
Моя душа покоится сейчас
Ее никто не спас
На самом дне любви где замолчали
Воспоминанья и Печали
