которая не дает ей обрушиться завтра же — с катастрофическими последствиями для народа, несопоставимыми даже по порядку последствий ни с какой коррупцией и приватизацией, — тоже мало кто понимает”.
Михаил Бударагин. Новый русский язык. — “Взгляд”, 2009, 2 сентября <http://www.vz.ru>.
“Неразличение на письме двоеточия, точки с запятой и тире уже произошло де-факто: оно будет усугубляться постановкой тире вместо скобок (объясняется это, кстати, просто: стандартная русская раскладка любой клавиатуры такова, что тире — это одна кнопка, а скобка — две: „
“Смайлы сильно выигрывают у восклицательного знака, который не в состоянии выразить ни радость, ни грусть (ее приходилось „вписывать” в предложение: теперь эта необходимость почти отпала), и их повсеместное употребление — дело одного поколения”.
Дмитрий Бутрин. Свобода лени. — “
“Отсутствие точных и подробных проектов обустройства светлого будущего непременно ставится либертарианцам в укоряющую строку, и для многих это — большая проблема. <...> Тем не менее для меня отсутствие твердых ответов на вопрос о будущем мира — один из существенных плюсов этой системы взглядов”.
“Я и по сей день продолжаю оставаться одним из немногих адептов легализации всякой и всяческой ксенофобии в общественном мнении в случае, если крайним пределом для реализации такой ксенофобии будет поставлена ненасильственная самоизоляция ксенофобов от раздражающего их чуждого влияния. <...> И если свобода быть самим собой за свой счет в идеальном обществе репрессируется — мне это кажется какой-то ненастоящей свободой”.
Дмитрий Быков. Должна быть звезда. Предчувствия русской литературы и новый большевизм. — “Новая газета”, 2009, № 87, 12 августа.
“Пожалуйста, не считайте этот текст алармистским: это лишь попытка разобраться с собственными догадками и сверить их с интуитивными прозрениями коллег. Главная же из этих догадок состоит в том, что в сегодняшней России уже вовсю действует сила, которой в конце концов может достаться власть, а не видим мы этой силы только потому, что в революционных ситуациях как-то не принято светиться”.
“<...> при первом же серьезном кризисе (а может, и несерьезном — в жестких конструкциях достаточно минимальных потрясений) власть в России возьмут националисты в союзе с технократами, и противопоставить этому союзу сегодня нечего. Он уже существует; он будет расти; во главе его стоит (или встанет) человек, имевший конфликты с законом и не сломавшийся”.
Дмитрий Быков. Путь сверхчеловека. — “Газета”, 2009, 14 августа <http://www.gzt.ru>.
“Он [Шаламов] желал видеть вещи без флера, как они есть; его дневники и записные книжки раскрывают тайну, о которой читатель „Колымских рассказов” догадывался давно, — Шаламову не нравятся люди, он не верит в них, они должны быть преодолены; и смысл „Колымских рассказов” — не просто поведать о том, что было, не просто засвидетельствовать перед человечеством ужас пережитого (Шаламов сам часто писал, что это никого не остановит, — и кампучийский ужас, скажем, случился еще при его жизни). Цель иная — думаю, в наше время эту линию продолжает Петрушевская: засвидетельствовать недостаточность, банкротство человеческой природы”.
“Шаламов потому и ценил свои стихи столь высоко, что это уникальный опыт стерильной поэзии — стихи без пафоса, без единой красивости (может, именно поэтому они производят впечатление такой ледяной нейтральности, почти безвоздушной пустоты). Человек обанкротился, человек зашел в тупик, человека надо переделать — и первым экземпляром такого сверхчеловека Шаламов справедливо считает себя, и дальше начинается самое дискуссионное”.
Дмитрий Быков.
